Ивана Александровича Шлякова, 160-летие которого отмечается в этом году, с полным правом можно назвать первым среди равных в числе отцов-основателей Ростовского музея. В словах, вынесенных в эпиграф1, нет преувеличения: Иван Александрович действительно был предан музею беззаветно и относился к нему самоотверженно – музей был и смыслом, и Делом его жизни.
Подвижническая деятельность его на музейном поприще снискала ему известность, признание и уважение современников. В свое время (до октябрьского переворота) имя его часто упоминалось в кругах любителей и знатоков древнерусского искусства2. Но, между тем, до сих пор нет ни одного серьезного, достойного исследования, посвященного И.А. Шлякову. Некролог Д.А. Иванова3, краткая справка в аннотированном библиографическом указателе «Ярославские краеведы»4, фрагмент статьи Е.В. Брюхановой «В.В. Верещагин и Ростов»5, доклад О.Б. Поляковой «Деятельность А.А. Титова и И.А. Шлякова по организации Угличского музея древностей»6 появились еще в прошлом веке; в этом году на страницах музейной газеты «Ростовская старина» было опубликовано девять небольших заметок7.
Данная работа также не может претендовать на должную, исчерпывающую полноту в силу ряда причин, главной из которых является недоступность фонда И.А. Шлякова, который хранится в Государственном архиве Ярославской области (ГАЯО) и около десяти лет находится на переработке. В своем исследовании автор опирался только на документы и материалы, находящиеся в Ростовском филиале ГАЯО и Ростовском музее.
Во второй половине XVIII – начале XIX вв. в ростовское купечество вошел ряд крестьянских семейств. Среди них были Титовы8, Ивановы9, Королевы10, Плешановы11, Храниловы12, потомки которых сыграли выдающуюся роль в деле спасения Ростовского кремля и создания в нем музея.
Иван Александрович Шляков тоже был потомком крестьянина, выбившегося в люди своим трудолюбием и упорством. Семейство Павла Игнатьевича Шлякова, прадеда И.А., числится в ростовском купечестве с 1800 г. Именно тогда это и еще два крестьянских семейства из «Ростовского уезда казенного ведомства Спас-подгорской волости деревни Дарков по прозванью Шляковы», записались в 3-ю гильдию ростовского купечества, предъявив капитал: П.И. – 3000 р. (собственный), его родственники – так же 3 т. р., но совместный13. Потомки братьев Михаила (род. ок. 1768 – ?)14 и Ивана (ок. 1770 – ?)15 Алексеевичей Шляковых в дальнейшем в Ростове не живут и не прослеживаются, но до 1840-х гг. числятся в ростовском купечестве по 3-ей гильдии, находясь «в отлучке в Санкт-Петербурге по коммерческим делам»16.
А вот род Павла Игнатьевича (ок. 1751 – 1831)17 получает дальнейшее развитие. Его большое семейство, поселившееся в приходе Спас-Графской церкви, насчитывало 12 человек. Это супруга Марья (Марфа) Петровна (ок. 1751 – ок. 1813)18, сыновья Григорий, Иван с женами и детьми, Евдоким и дочь Улита19. Павел Игнатьевич был неграмотен, но главой семейного капитала являлся до последнего года жизни (а дожил он до 80-ти лет). Торг вел «разным мелочным товаром»20.
Григорий Павлович Шляков (ок. 1775 – ок. 1846)21 от жены Дарьи Ивановны (1778-1847)22 имел сыновей Александра, Михаила и дочь Анну (1799). Числился по 3-ей гильдии; с 1831 г. возглавлял семейное дело23. Владел по наследству каменным одноэтажным домом с надворными постройками и землей в 13 квартале24.
Его старший сын Александр Григорьевич Шляков (ок. 1795 – 1868)25 был женат дважды. От первой его супруги, ровесницы Евфимии Лаврентьевны (урожд. Чебоксарова, ок. 1795-1840)26, родились Александра (ок. 1816-1878)27, Екатерина (ок. 1819-?), Петр (ок. 1820 -?)28. Тот факт, что они внесены в книгу Исповедных росписей за 1829 г. общим списком с указанием возраста, соответственно 13, 10 и 8 лет и отметкой об отсутствии их родителей у исповеди «за отлучкой», можно предположить, что эти дети, как и Аполлинария (ок. 1831 – 1909, в замужесте Хранилова)29, родились не в Ростове. А вот Павел (1834-?)30, Александр (1835 – ок. 1887)31 зарегистрированы уже здесь (можно предположить, что семья А.Г. Шлякова поселяется в Ростове после смерти Павла Игнатьевича в 1831 г.).
Вторая, купеческая дочь Анна Петровна (урожд. Иванова, ок. 1815 –1882)32, бывшая на 20 лет моложе А.Г., подарила ему Евгению (1841-1842)33, Ивана (1843-1919, это и есть знаменитый деятель музея, 160-летие со дня рождения которого отмечается в этом году)34, Николая (1844-1919)35, Елисавету (1846-?)36, Клавдию (1848-?)37, Рипсимию (1850-?)38, близнецов Василия (не дожил до года)39 и Петра (1852-1919)40.
После смерти Григория и Ивана Павловичей, ок. 1846 г. происходит раздел общего капитала Шляковых, и Алексей Григорьевич ведет торговое дело, объявляя ежегодно свой собственный капитал: до 1863 г. по 3-ей41, а в дальнейшем – по 2-ой гильдии42.
В 1847 г. он выделяет своего женатого сына Петра Александровича, который записывается в мещанство и «промысел имеет от шорного мастерства»43. От жены Александры Павловны (урожд. Васильева, ок. 1825-?)44 у него родились: Сатир (1848-1849)45, Фирс (1849-1851)46, Павла (1852-1852)47, Серафима (1853-1853)48, Фирс (ок. 1854-?)49, Иоасаф (1859-?)50.
Фирс Петрович был женат на крестьянской вдове Марии Евграфовне Бовиной (ок. 1846 - ?)51. В их семье родились Александра (1880-?)52, Максимилиан (1882-1882)53, Петр (1884 - ?)54, Мария (1886-1886)55, Зоя (1887-1887)56, Павел (1889-?)57.
Есть сведения, что Петр Фирсович был фотографом, а Павел Фирсович неплохо рисовал58. В музее хранится портрет И.А. Шлякова59, выполненный им. Александра Фирсовна, крестница И.А. Шлякова, была учительницей60.
Иван, Николай и Клавдия Шляковы потомства не оставили. Петр Александрович-младший был женат на Агнии Андреевне; их первая дочь Мария не прожила и года61. В 1878 г., после рождения Веры, А.А. Шлякова умерла62. П.А. числился по 2-й гильдии, в 1870-е гг. имел лавку в Гостином дворе, вел «торговлю сахаром и другим бакалейным товаром»63. Жил во флигеле при родительском доме, вдовцом, а дочь его росла на руках у тетки Клавдии Александровны; по мужу, владельцу галантерейной лавки, ее фамилия – Родионова64.
Елизавета Александровна Шлякова была выдана замуж в с. Вощажниково за состоятельного крестьянина Александра Титова. Их сын Иван Титов (1873-1935) имел детей Александра, Нину и Николая, который в кон. 1980-х гг. жил в Рыбинске и оставил интереснейшие, поистине бесценные воспоминания о временах своего детства и И.А. Шлякове65.
И.А., Н.А., К.А. Шляковы после смерти матери в 1882 г.66 унаследовали «лавку для шорной торговли в соборной ограде»67. Числились во 2-й гильдии ростовского купечества68.
Их родственники по линии дяди по отцу Михаила Григорьевича Шлякова (ок. 1797 – ?)69, женатого (1820) на Анне Михайловне (урожд. Гогина, род. ок. 1804 – ок. 1839)70, в семье которых родились Марья (ок. 1824), Константин (ок. 1832) и Михаил (ок. 1833)71, судя по записям к книге исповедных росписей («не были за отлучкой»), скорее всего, в Ростове не жили.
А вот более дальние родные Ивана Александровича Шлякова здесь прослеживаются. Это потомки родных братьев его деда Ивана Павловича и Евдокима Павловича Шляковых.
И.П. Шляков (ок. 1778 – ок. 1846)72 был женат на Прасковье Семеновне (ок. 1781-?). Их дети: Параскева (ок. 1797 – ?), Пелагея (ок. 1799 – ?), Евгения (ок. 1808-?), Екатерина (ок. 1809-?), Никанор (ок. 1815 – ?)73, по линии которого от Ольги Порфирьевны (урожд. Иголкина, ок. 1818 – ?)74 происходили: Михаил (1839-1839)75 Мария (ок. 1837 – ?), Александр (ок. 1842 – ?), Елизавета (ок. 1844-?)76, Иван (ок. 1854 – ?)77. Деревянный дом И.П. Шлякова находился в Благовещенском приходе и был продан Никанором Ив. в 1847 г.78 После его смерти торговые дела вела Ольга Порфирьевна; семейство числилось сначала по 3-й гильдии, а в 1868-1873 гг. – по 2-й79.
У Е.П. Шлякова (ок. 1786-1828)80 с женой Анной Ивановной (ок. 1789 – ?)81 родились Иван (ок. 1817-?)82, Александр (ок. 1812 – ?), Николай (ок. 1823 – ?), Алексей (1820-?)83, Варвара (ок. 1823 – ?)84, Любовь (ок. 1829 – 1830)85, Иван (1826-?)86, Екатерина (1827-1827)87. Александр Евдокимович был женат на Марье Петровне (ур. Бовина; 1823-?). У них были дети Владимир (1840 – ок. 1842)88 Александр (1842-?)89, Константин (ок. 1847 – ?)90, Павел (ок. 1848 – ?)91.
Таков круг известных нам носителей фамилии Шляковых в Ростове.
К сожалению, из-за отсутствия источников выяснить, поддерживались ли родственные связи между представителями этих семейств, в какой степени родные могли влиять на формирование и развитие личности, выбор жизненного пути и интересов И.А. Шлякова, не удалось.
Иван Александрович родился в Ростове 16 января 1843 года; 18 января был крещен в Спас-Графской церкви, приходской рода Шляковых; воспреемниками его в Метрической книге названы дед по отцу Григорий Павлович Шляков и одна из родственниц Анна Ивановна Шлякова92.
Детство его прошло в одноэтажном каменном доме на Ярославской улице93 (совр. Пролетарская). Образование, по сведениям самого И.А., он получил в городском 3-х классном училище, курс которого закончил в 1855 г.94 Городским 3-х классным училищем это учебное заведение стало называться с 1876 г., а до этого оно именовалось Ростовским уездным училищем95. В 1850 г., после длительных хлопот, не без борьбы среди лучших граждан Ростова, при ходатайстве находившегося тогда в Ростове с ревизией надворного советника И.С. Аксакова, в учебную программу училища был введен «класс бухгалтерии»96. Возможно, первоначальные знания бухгалтерии Иван Шляков получил именно в Ростове, что и позволило ему в дальнейшем, живя в Москве, служить по этой специальности в одной из частных банкирских фирм97.
Московский период жизни Ивана Александровича совершенно не исследован. Бесспорно одно: среда, в которой он находился, способствовала формированию и его личности, и интересов, и расширению кругозора, и развитию художественных талантов. Путем самообразования он приобрел обширные знания в интересующих его областях науки – истории, искусства, археологии. Мы не знаем, где и каким образом состоялось его знакомство с известными деятелями науки своего времени – В.Е. Румянцевым, И.Е. Забелиным, И.Д. Мансветовым, но оно состоялось. Возможно, здесь сыграли свою роль ростовские связи Шлякова (его сестра Аполлинария Александровна была замужем за Н.В. Храниловым)98 – несомненно, что он, навещая родных, знал о реставрации И.И. Хранилова, читал его и П.В. Хлебникова статьи в Ярославских Губернских Ведомостях. В конце-концов, предположение, что Шляков был знаком с местными любителями древностей, и кто-то из них ввел его в круг московских ученых, не представляется таким уж невероятным. Так или иначе, но, по словам М.И. Семевского, под влиянием маститых москвичей из любознательного молодого человека «выработался знаток памятников древняго зодчества, искусный рисовальщик, знаток старинных рукописей, монет, и проч. предметов старины»99. Поскольку Иван Александрович был в курсе всех событий на родине и живо ими интересовался, вполне закономерно, что, вернувшись в Ростов в 1877 г.100, он совершенно естественно влился в круг ревнителей ростовской старины. Естественно и то, что начитанный, образованный, и, очевидно, энергичный 34-х летний И.А., к тому же обладавший прекрасными манерами, был сразу замечен в Ростове. В течение нескольких трехлетий он избирался гласным в Земскую управу101 в то время, когда ее председателем был Андрей Александрович Титов.
Общность происхождения, взглядов, интересов, культурных запросов соединили их в удивительный тандем, результаты деятельности которого общеизвестны, плодами которого мы пользуемся до сих пор. Это то, что мы называем «славным делом ростовских граждан» – спасение кремля, основание и создание в нем музея.
Итак, с 16 ноября 1882 г., когда И.А. Шляков вошел по избранию Императорского Московского Археологического общества (ИМАО) в Комиссию по восстановлению Ростовского кремля102, начался блестящий период деятельности его, как активнейшего участника реставрационных работ, проводимых на научной основе под наблюдением ИМАО, членом-корреспондентом которого он стал с 30 октября 1883 г.103 На этой стезе проявились и нашли применение великолепные организаторские способности И.А. Шлякова, его знания, таланты, удивительные работоспособность, аккуратность, честность, умение отдавать работе всего себя. Современники дали его трудам высокую оценку, что подтверждают слова А.А. Титова, произнесенные им на торжестве освящения Белой Палаты 28 октября 1883 г.: «…Главный деятель по восстановлению Белой палаты – Иван Александрович Шляков, который 7 месяцев безотлучно находился на постройках, один вынес все труды на своих плечах, и, работая за всех нас один, сделал то, что мы теперь видим»104. С тем же напряжением сил, с такой же отдачей Шляков работал и далее, в 1884-96 гг. при восстановлении церквей Григория Богослова, Воскресения (проект ее реставрации был полностью составлен И.А. и одобрен ИМАО без замечаний)105, Спаса на Сенях, Иоанна Богослова и других сооружений кремля, а также пещерного Леонтьевского придела (1885) в Успенском соборе106.
Как реставратор древних памятников архитектуры, И.А. Шляков известен не только в Ростове. Его практические знания и опыт, знакомство с проблемами реставрации и музеефикации архитектурных памятников, позволили ему оказать действенную помощь в восстановлении дворца св. Димитрия царевича в Угличе (1890-92 гг.) и организации в нем музея, в комитет которого он вошел с 1894 г.107 По поручению ИМАО он принимал участие в реставрации древних церквей, находящихся в Ростовском уезде, в том числе деревянной церкви Иоанна Богослова на Ишне (1895)108, а также в городах Ярославле, где в 1901-02, 1904 гг. он наблюдал за промывкой фресок при реставрации ц. Ильи Пророка109, и Романове-Борисоглебске Ярославской губернии110 (совр. Тутаев).
В ряде случаев И.А. Шляков выступает как летописец проводимых реставрационных работ. Имеется в виду его «Очерк по восстановлению Ростовского Кремля»111 и «Очерк деятельности комиссии по восстановлению Ростовского Кремля112, в которых запечатлены все перипетии их проведения. В дальнейшем тексты этих изданий практически без изменений вошли в книги А.А. Титова «Описание Ростова Великого»113 (в этой же книге публикуются два рисунка И.А. Шлякова)114 и «Кремль Ростова Великого»115.
И.А. Шляков был автором еще целого ряда научных трудов116. Научные работы Шлякова, его труды по восстановлению памятников старины обратили на себя внимание и получили достойную оценку со стороны многих научных обществ: так, он был действительным членом Императорского Одесского Общества истории и Древностей (с 1887 г.), членом-сотрудником Общества Археологии, Истории и Этнографии при Императорском Казанском университете (с 1888 г.), членом-соревнователем Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском университете (с 1887 г.), членом-сотрудником Общества Ревнителей Русского Исторического Просвещения в память Императора Александра III (с 1896 г.)117, членом Ярославской государственной ученой архивной комиссии (с 1897 г.)118, членом Ростовского отделения Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины (с 1910 г.)119.
При всей своей занятости в Комиссии по восстановлению Ростовского кремля, И.А. Шляков входил со дня основания в Комитет Музея церковных древностей, и с 5 апреля 1888 г. состоял членом-представителем от ИМАО в Комиссии по административно-хозяйственному управлению Ростовским кремлем120. Но совершенно безотносительно того или иного поста, которые он занимал в разное время в течение своего 33-летнего периода служения Музею, себя он считал в первую очередь его хранителем. Именно эту свою должность с указанием даты начала ее исполнения – 1883-й – он называет в «Записке», поданной в ИМАО в 1913 г.121 По проекту Устава Музея хранитель, назначаемый Комитетом, должен был «…наблюдать за чистотой и теплотой Музея, присутствовать там в часы, назначенныя для впуска публики, оказывать приходящим в музей для чтения, срисовки или осмотра предметов, возможное содействие, по мере надобности делать устные объяснения, вести каталог книгам и предметам…»122 В действительности же деятельность И.А. Шлякова была поистине всеобъемлющей и выходила далеко за рамки уставных обязанностей. В музее он находился постоянно, отдавая ему все свое время.
Иван Александрович во многом определил направления деятельности, развития и комплектования коллекций музея, который был задуман его отцами-основателями историко-этнографическим. Об этом свидетельствуют и «Записка об основаниях деятельности и проект устава музея», разработанные А.И. Кельсиевым, и одновременное бытование двух названий музея – «Ростовский Музей Церковных Древностей» и «Ростовский Музей Древностей», и сущестование двух видов официального бланка, и само многообразие коллекций, из которых трудно выделить приоритетную, и сам факт открытия в 1884 г., буквально через год после создания музея церковных древностей, этнографического отдела.
И.А. Шляков и сам принимал активнейшее участие в комплектовании коллекций иконописи, живописи, тканей (знатоком которых являлся)123, осветительных приборов (античные светильники были им приобретены на месте раскопок Херсонеса и Пантикапея124), археологии125, являясь щедрым жертвователем. Среди произведений искусства, принесенных им в дар музею – старинная пушка, икона древнего письма «св. Ангел Хранитель»126, 6 произведений живописи, в том числе портрет святителя Димитрия127, две картины кисти местного художника Г.В. Юрова – «Интерьер Зачатьевской церкви Спасо-Яковлевского монастыря», «Интерьер Ростовского Успенского собора»128, деревянный крест XV в.129, книги130, старинные монеты, предметы декоративно-прикладного искусства131.
Его вдохновенная, бескорыстная деятельность вызывала уважение современников, привлекала сподвижников. С их помощью процесс выявления – поиска, обнаружения, приобретения достойных вещей шел очень интенсивно. И музей, начавшийся с двух медных пушек на деревянных лафетах, хрустальной чаши и стакана, нескольких икон, двух деревянных чаш с ростовской финифтью, очень быстро превратился в сокровищницу древнерусского и прикладного искусства, обладателя редких по своей полноте коллекций. Так, уже через два года со дня основания, собрание музея насчитывало 5289, а к октябрю 1918 – 12829 единиц хранения132.
Музейное дело, и в этом также несомненная заслуга И.А. Шлякова, было поставлено на очень высокий уровень: проводились систематизация предметов, их описание, каталогизация, учет, хранение133; для экспозиций заказывалось лучшее по своим временам оборудование134, присутствовал этикетаж. По инициативе И.А. Шлякова в целях улучшения экспозиция в Белой палате перестраивалась135. Иконы из коллекции музея при нем и реставрировались136. Не будет преувеличением сказать – без И.А. Шлякова, фактического руководителя музея на протяжении 33-х лет, наш музей не стал бы тем, чем он стал.
Вполне естественно, что у занятого в столь разнообразных сферах деятельности И.А. Шлякова круг общения был весьма обширный и многообразный. В него входили председатель ИМАО графиня П.С. Уварова, вице-председатель ИМАО В.Е. Румянцев, секретарь Императорского общества Истории и Древностей Е.В. Барсов, председатель Московского Архитектурного общества Н.В. Никитин, архитекторы А.П. Попов (строитель Московского исторического музея), Н.И. Поздеев, Н.В. Султанов, А.М. Павлинов, историки Д.И. Иловайский, Н.П. Барсуков, А.П. Барсуков, художники В.В. Верещагин, М.В. Нестеров, Н.К. Рерих…137 Этот ряд известных в Российских науке и культуре деятелей может быть продолжен и продолжен. Документы свидетельствуют: со многими из них он состоял в переписке, и на множество писем, приходящих в музей от различных лиц по самым разнообразным вопросам, отвечал тоже Иван Александрович…
Представители самых широких слоев российского общества – ученые, художники, артисты, государственные деятели губернского и столичного уровня, члены Императорской фамилии, приезжавшие в Ростов (часто – именно ради музея), посещая его, никогда не были разочарованы. Всех без исключения, от любознательных ростовских гимназисток до государя императора Николая II, радушно встречал и водил по экспозициям и кремлю обаятельный, неизменно приветливый дававший исчерпывающие разъяснения Иван Александрович, обладавший к тому же и обликом, и манерами московского профессора138. Книги посетителей содержат большое количество отзывов, полных восхищения музеем и благодарности его Хранителю (и экскурсоводу). Вот один из них – от 6 июня 1898 г.:
«Прощаясь с прекрасным Ростовским древлехранилищем и подводя итог богатым впечатлениям сегодняшнего дня, доставившим мне столько минут истинного эстетического удовлетворения, глубокого умиления и счастья, шлю в последний раз привет дорогому приюту исторических воспоминний родной старины, и шлю мое сердечное спасибо милейшему Ивану Александровичу Шлякову, энергии, любовным заботам и попечениям коего Ростовская седая старина обязана своей живой и художественной силой… Великая слава и благодарность русскому таланту за его скромное, но высокое служение истине, знанию, науке, родине. Примеры таких цельных, самоотверженных русских натур, как Иван Александрович Шляков, отдающих все силы ума любимой идее, любимому делу, живят и бодрят и нашу утомленную жизненнной борьбой душу, задевают лучшие ее струны, подымают на ее дне столь часто забываемые в суете жизни благородные и дорогие для каждого из нас чувства «любви к отечеству и народной гордости». Подпись: кандидат историко-филологических наук Императорского Московского Университета Александр Акимович Шенберг139.
Посещение музея было бесплатным, что делало его общедоступным и известным – не только в России, но и зарубежом; поток его посетителей с годами возрастал. Так, в 1883-88 гг. здесь побывало 5383, в 1904-08 гг. – 6897, 1909-15 гг. – 24411 посетителей140. Росту популярности музея немало способствовало не только издание трудов музея и рассылка их по научным учреждениям страны, но освещение его деятельности в губернской печати, с которой музей активно сотрудничал. На страницах «Ярославских Губернских Ведомостей» ежегодно публиковались отчеты о деятельности Комиссии по управлению Кремлем и Комитета Музея Церковных древностей и списки предметов древности, поступивших в Музей с указанием имен жертвователей. События музейной жизни также находили отражение в прессе. Вот несколько сообщений из «Ярославских Губернских Ведомостей»:
1890 г.: «Г. Начальник губернии [Фриде] прибыл в Ростов и, по обыкновению, проследовал в дом И.А. Шлякова»141; «Ростов посетил Московский генерал-губернатор князь Владимир Андреевич Долгорукий. Побывал в музее, где удостоил беседы главного деятеля по созданию замечательного музея И.А. Шлякова»142. 1892 г.: «Великого Князя Сергея Александровича и Великую Княгиню Елизавету Федоровну …встречали в музее И.А. Шляков и А.А. Титов. Шляков подарил Августейшей чете альбом с собственноручно выполненными акварелями»143; «16 июня Ростов посетил государственный контролер сенатор, действительный Тайный советник Тертий Иванович Филиппов, бывавший здесь и ранее, в 1888 г. И тогда, и в нынешний раз он был встречен в музее И.А. Шляковым»144.
Во времена И.А. Шлякова Комитетом музея велась большая работа и по сохранению традиций местных промыслов, в том числе финифтяного. С этой целью в 1898-1918 гг. в Ростове была создана и действовала школа, носившая официальное название «Ремесленный класс рисования, иконописи; резьбы и позолоты по дереву, состоящий в ведении Ростовского музея»145; попечителем ее до 1905 г. являлся И.А. Шляков146. В 1902 г. именно ему было вручено свидетельство на малую серебряную медаль «За распространение среди кустарей образцов старинного русского стиля», присужденную Ростовскому музею за работы учащихся Ремесленного класса, выставленные на Всероссийской кустарно-промышленной выставке в Санкт-Петербурге47. Вторая серебряная медаль была получена школой в 1903 г. «За распространение школой среди кустарей художественного образования» на Ярославской сельскохозяйственной выставке148. И.А. Шлякову, как одному из основателей «Ремесленного класса», где преподавались не только техническое рисование, черчение, резьба и позолота по дереву, но и с 1904 по 1914 гг. «финифтовая живопись», и инициаторов создания в Ростове Учебно-показательной финифтяной мастерской, действовавшей в 1912-22 гг., в немалой степени обязана этот промысел не только сохранением, но и развитием своих традиций149.
Одним словом, при Иване Александровиче были определены и заложены основные направления деятельности нашего музея – собирание, научное просвещение, а также учет и хранение, поставленные на очень высокий уровень. В этой связи хочется особо отметить неуклонное соблюдение основных принципов хранения – неделимость музейных фондов и коллекций и твердое исполнение воли жертвователя. Вот всего один пример. В ноябре 1913 г. перед Комитом музея (Товарищ Председателя И.А. Шляков, хранитель Д.А. Иванов, казначей о. Павел Горицкий, секретарь И. Богословский) высокие ходатаи – председатель ИМАО графиня П.С. Уварова, полковник В.Н. Смердов и Старший хранитель Императорского Российского исторического музея В.А. Городцов настоятельно просили передать в строящуюся при 11-м Гренадерском Фанагорийском генераллиссимуса князя Суворова, его Императорского Высочества Великого Князя Дмитрия Павловича полке каменную церковь «хранящийся в Ростовском музее иконостас, будто бы походной церкви Суворова, на каких угодно условиях, даже с возвращением его обратно в Музей в случае расформирования когда-либо полка». Но Комитет отклонил просьбу: «все хранящиеся в Музее предметы, как приобретенные, так в особенности пожертвованные, составляют его неотъемлемую собственность»; передача иконостаса явилась бы «прямым нарушением воли жертвователей, которая для Комитета должна быть священною особенно по отношению к лицам, уже сошедшим с настоящего жизненного пути в могилу и при жизни своей много потрудившимся над собиранием памятников старины в нашем Музее, тем более, что о принадлежности испрашиваемого иконостаса именно Суворовской походной церкви прямых и точных указаний не имеется и, что он представляет собой единственный и редкий памятник музея»150.
И.А. Шляков входил во все детали жизни музея, в которой для него мелочей не существовало. Будь то рисунки – оконной рамы для Белой палаты, крыльца церкви Иоанна Богослова, орнамент резной витрины, или логотип музея (позволю себе предположить, что именно Иван Александрович был его автором); чертеж, план здания, или проект реставрации, описание коллекции, справка, ответ на запрос, научная консультация, рассылка музейных изданий; повышение денежного содержание сотрудников или судьба никому неизвестного деревенского мальчика, – ко всему он подходил основательно, с полной отдачей сил, в высшей степени ответственно. Кто знает, может, и П.И. Петровичев не состоялся бы, как художник, не случись в начале его жизненного пути встречи с И.А. Шляковым, заметившего его несомненный талант и познакомившего Петра Ивановича с В.В. Верещагиным151.
Исключительная работоспособность И.А. Шлякова позволяла ему заниматься и обширной общественно-служебной деятельностью. В 1880-х годах, в продолжение нескольких трехлетий он состоял гласным (депутатом) Ростовской Городской Думы, Ростовского Уездного Земского Собрания, Ярославского Губернского Земского Собрания; в 1883-86 гг. членом Учетного Комитета временного Ростовского Отделения Государственного Банка во время Ростовской ярмарки; с 1882 г. и на протяжении нескольких десятилетий – Попечителем трех Ростовских приходских училищ; с 1898 г. – Почетным Смотрителем Ростовского Городского 4-х классного училища; с 1890 по 1906 г. – Попечителем Ростовской Ремесленной рисовальной школы, с 1904 г. – членом Попечительного общества для вспомоществования нуждающихся учащихся в учебных заведениях г. Ростова, с 1906 г. Председателем Попечительного Совета Ростовской Мариинской женской гимназии, с 1896 по 1910 гг. членом Ростовского Отделения Епархиального училищного Совета церковно-приходских школ. Кроме того, в 1883-1888 гг. он состоял директором Ростовского тюремного отделения, с 1899 г. – Товарищем Председателя Правления Попечительного Общества о Доме Трудолюбия152, с 1900 г. – старостой Ростовского общества хоругвеносцев153.
Свой подвижнический труд в музее и на гражданском поприще И.А. совершал безвозмездно. Наградой за него были уважение, авторитет, известность, которые он снискал и в ученых кругах, и в Ростове, личным почетным гражданином (с 1887 г.) и потомственным почетным гражданином (с 1908 г.) которого являлся154. Его заслуги в деле реставрации были отмечены рядом благодарностей ИМАО; в 1884 г. владыкой Ионафаном за восстановление Княжьих теремов он был благословлен иконой св. Димитрия Ростовского155, в 1901 г. Указом царя он был «пожалован орденом Св. Станислава третьей степени»156, в 1913 г. – золотых часов с цепочкой157 а в 1913 г. – удостоен ордена Св. Станислава второй степени158. Но, представляется, трудился И.А. не ради наград и славы, а по велению души и во имя великой цели – спасения культурного наследия своего Отечества, его исторических святынь.
На долю И.А. выпало счастье заниматься делом, составлявшим для него главный интерес и смысл жизни, отдаваться ему полностью, всецело, не отвлекаясь на заботы о хлебе насущном. Семейное торговое дело он возглавлял, очевидно, чисто номинально: по свидетельству его внучатого племянника Н.И. Титова, шорной лавкой, где он бывал очень редко, занимались его братья: торговлей заведовал его младший, Николай Александрович, кассой средний, Петр Александрович. И.А. женат не был; устройством его дома, быта занималась Клавдия Александровна159, младшая сестра, своей семьи также не создавшая, искренне привязанная к И.А., окружавшая его вниманием, теплотой и заботой, в которых с возрастом он стал особенно нуждаться. Правда, 26 ноября 1911 г., после избрания на пост Товарища Председателя Комитета Музея, он обещал работать «не щадя своих старческих сил на пользу музея родного города»160, но годы неумолимо брали свое – на празднование 50-летия Императорского Московского Исторического Румянцевского музея в 1913 г. Иван Александрович поехать не смог (вместо него ездил Д.А. Иванов)161.
Надобно заметить, что деятельность И. А. Шлякова не всегда протекала в идиллических условиях; документы свидетельствуют о трудностях и сложностях, регулярно выпадавших на его долю. Чего стоили предпринимавшиеся Комитетом усилия и действия за сохранение независимости музея (1902 г.) и получение им государственного субсидирования (1902-1910 гг.)! Понятно, что хранение, реставрация, публикация произведений искусства, составлявших коллекции музея, прием посетителей требовали немалых средств. Финансировался же музей на частные пожертвования, а этого не всегда было достаточно. В 1902 г. тогдашний Председатель Комитета музея, Ярославский губернатор Б.В. Штюрмер высказывал настойчивое желание передать музей в ведомство Министерства внутренних дел с последующим переустройством «как административной, так и хозяйственной частей, с введением новых штатов и т.д.». Доклад о намеченных в музее преобразованиях рассматривался на особом заседании Ярославской губернской ученой архивной комиссии; ее члены увидели в комплексе намеченных мер угрозу насаждения в музее казенного строя и оскорбление его отцов-основателей. Проектируемые к музею меры приняты не были, но проблема финансирования осталась. Выход из создавшегося положения Комитет музея видел в получении государственного обеспечения при сохранении независимости. Начались долгие хлопоты, в которых И.А. Шляков принял самое активное участие, предоставляя необходимые документы, составляя справки, отвечая на запросы государственных структур – Святейшего синода, в ведении которого находился музей, Министерства внутренних дел, Государственного совета, Государственного казначейства, Государственного контроля, Министерства финансов. Понадобилось восемь лет, чтобы эта целенаправленная, самоотверженная, высокопрофессиональная работа увенчалась успехом – в 1910 г. «Закон об отпуске из Государственного Казначейства средств на содержание Ростовского Музея церковных древностей» был «Высочайше утвержден»162.
Очевидно, в музее были еще и какие-то подводные течения, о которых мы можем только догадываться.
Подступали болезни, и сил держать в ослабевающих руках руль управления музея становилось все меньше. И вот пришел последний день пребывания Ивана Александровича на посту Товарища Председателя Комитета музея – он сам его себе назначил.
3 ноября 1916 г. Комитет рассмотрел заявление И.А. Шлякова, которым он слагал с себя «в силу своего болезненного состояния» обязанности Товарища председателя, о чем известил уже графиню Уварову … На «…усильную просьбу членов Комитета отказаться от своего заявления и не оставлять занимаемой должности согласия Шлякова не последовало. Приняли заявление его с искренним прискорбием и выражением г. Шлякову заслуженной благодарности за его долговременную и многоплодотворную деятельность по музею»163.
Похоже, что ни в Комитете, ни в ИМАО не были готовы к такому повороту дел, что подтверждает ответ П.С. Уваровой.
«5 ноября 1916 г.
Любезный Иван Александрович
Письмо Ваше очень огорчило как меня, так и всех членов АО; мы Вас ведь любили, уважали и верили, что при Вас и Музей и здания останутся в целости и сохранности; на этом основании терять Вас весьма грустн
