Появление скупщиков является признаком существования развитого народного промысла. Перепродажа изделий всегда была выгодным занятием. Скупщики закупали продукцию как у отдельных финифтянщиков, так и продавали изделия собственных финифтяных заведений, где использовался труд других мастеров. Наличие скупщиков свидетельствовало о широком рынке, где реализуются изделия промысла. В конце XIX – начале XX в.в крупными скупщиками ростовской финифти были Фуртовы, но они не одни представляли ростовскую финифть на всероссийском рынке по продаже икон на эмали.
О Петре Ивановиче Кузнецове неоднократно упоминалось в переписке с клиентами Ивана Алексеевича Фуртова. Эта переписка, по частям, уже давно введена в научный оборот и ей были посвящены два доклада на предыдущих научных конференциях ГМЗ «Ростовский кремль»1. О Кузнецове в своих письмах к Фуртову упоминали: архимандрит Валентин и иеромонах Иосаф, заведующий иконной лавкой Николо-Угрешского монастыря в Москве, ( письма от 7.06.1894, 13.06. 1894 и 18.06.1894), иеродиакон Нафаил из Сафроньевой пустыни г. Путивля Курской губернии (письмо от 18.06.1888), епископ Макарий из г. Свияжска Казанской губернии (письмо от 18.06.1916), иеромонах Тихон, заведующий иконной и книжной давкой Калужской Тихоновой пустыни (письмо от 9.15.1915), иеродиакон Павел, заведующий книжной лавкой Брянской Белобережной пустыни Орловской губернии (письмо от 14.01.1916). Из писем следовало, что речь идет о конкуренте Фуртовым, в торговле эмалевыми иконками. В ряде случаев Иван Алексеевич Фуртов шел за Петром Ивановичем Кузнецовым, в одном – опережал его. Так, в письме от 7.06.1894 архимандрит Николо-Угрешского монастыря Валентин, рекомендовал Фуртову обратиться за рисунками к иконе «Явление свт. Николая на сосне», к Кузнецову; а иеромонах Иосаф в письме от 13.06. 1894 отсылал Фуртова к нему же за оправой с херувимами по углам. О том, что конкуренция была достаточно острой, свидетельствует письмо иеромонаха Иосафа от 18.06. 1894. Это письмо содержит достаточной живую характеристику возникшей ситуации, поэтому его мы приведем полностью:
«Сообщаем вам, что на другой день был у нас Кузнецов привозил к нам заказ. Просил о. Архимандрита чтобы ему сделали заказ на иконы для лавки. Он приходит с такой важностью и говорит насчет заказу. А я ему сказал почему вы зимой не зашли я вас просил. А он говорит что я теперь выпросил заказ у отца архимандрита для лавки и пойду к нему. Почему мне не заказывает лавочник заказал кому то другому который не может совершенно выполнить вашего заказа и надеюсь а выполнит то никуда не годится. И почти день до скандалу выходило. То прошу Вас Иван Алексеевич не посрамите меня и также себя. А то плохую живопись отец Архимандрит сказал что не возьму никак. А я надеюсь что вы не подгадите своей руки и не захотите сами себя конфузить пред настоятелем. И тем более захотите чтобы быть для нашей обители поставщиком вашей работы икон. А то Кузнецов нам очень дешево назначил свою работу и хорошую живопись но я думаю что и сделаете ничуть не хуже Кузнецова и цену не дороже положите…»2.
Самое позднее упоминание о Кузнецове можно найти в письме к Фуртову за 1916 г., в котором архимандрит Макарий из Свияжска сообщает, что прежде они приобретали финифть у П. И. Кузнецова.
Сведения о торговли Кузнецовым финифтяными образками в Ростове можно встретить в документах Спасо-Яковлевского монастыря за 1917г.3 А в 1910 – 1912 г. он привозил для реализации финифть в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь4.
Таким образом, судя только по приведенным выше источникам, было известно, что П.И. Кузнецов занимался скупкой финифти с последующей ее перепродажей около 23 лет.
К сожалению, ограничение доступа в РФ ГАЯО, не позволяло нам сообщить дополнительные данные о П.И. Кузнецове. И мы бы отложили эту тему до лучших времен, если бы не одно обстоятельство. В руках священника ростовской церкви Козьмы и Дамиана о. Александра (Парфенова) оказалась коллекция финифти конца XIX – начала XX в., с которой он обратился за консультацией в музей.
Финифть к о. Александру принес новый владелец дома на углу улиц Урицкого и Добролюбова в Ростове. Этот дом, перед продажей обследовался музейными сотрудниками, но финифть тогда нам найти не удалось. В то время наше внимание привлек альбом с фотографиями. В альбоме, кроме фотографий, находились трафареты и негативы. На некоторых фотографиях люди были сняты во дворе этого дома. Это позволяло сделать вывод о том, что один из хозяев дома занимался фотографией. Кому принадлежал дом мы тогда не знали.
Надо сказать, что и сам дом был очень интересен. Сегодня он полностью перестроен и о его прежнем великолепии можно только догадываться. Раньше дом был бревенчатым, без тесовой обшивки, состоящим из нескольких клетей, расположенных последовательно в ряд, что в интерьере создавало своеобразную анфиладу помещений. На фасад выходили высокие окна. Учитывая усадку, дом удивлял своими пропорциями, в нем все было соразмерно. У дома был сад с отдельно находящимися хозяйственными постройками. Со стороны нынешней улицы Урицкого он был обсажен одинаковыми, ровно подстриженными деревьями. Мебель в доме, к сожалению поеденная жучком, выдавала состоятельных хозяев. Местное предание сохранило память о двух нелюдимых братьях-бобылях, которые прежде в нем жили.
Коллекция финифти новым хозяином дома была извлечена из груды мусора на чердаке. Отец Александр с матушкой Ириной провели первичную обработку коллекции: они отмыли пластинки и разложили их по иконографии в специальный альбом. Коллекция состояла, в основном, из отдельных пластин, как с росписью, так и без нее, оправ, заготовок, без эмали, и двух очень важных для нас документов – писем. Оба письма были адресованы в Ростов Ярославской губернии на Малую Яковлевскую улицу в заведение Финифтяных дел к П.И. Кузнецову. Одно письмо было отправлено из г. Путивля Курской губернии в 1886 г., другое – из Мценска Орловской губернии в 1905 г. (рис. 1).
Как уже говорилось, в музей из этого дома поступили два фотоальбома. Основная масса фотографий в них оказалась без подписей. И только на оборотах фотографий «Первой футбольной команды 54-го стрелкового полка», сделанной в 1935 г. и «Лучшего водопроводчика» встретилась фамилия Кузнецовых. В первом случае это был центральный нападающий Н. Кузнецов, во втором – Владимир Петрович Кузнецов. Лица обоих молодых людей часто встречались в этих альбомах. На одних снимках они были запечатлены во дворе уже знакомого нам дома, на других – с фотоаппаратом. На нескольких фотографиях они были сняты вместе с пожилой парой. Последние сомнения в том, что перед нами П.И. Кузнецов, со своей женой были отметены после того, как на глаза попалась фотография с коллажем в виде поздравительной открытки «С днем рождения» (рис. 2). Где целующиеся голубки сидели на соединенных руках, идущих от овальных портретов пожилых людей, между которыми находились портреты братьев. (Следовательно, последние, были близнецами). Сравнивая изображения Н. Кузнецова на этом снимке с его же фотографией в составе футбольной команды, можно говорить о том, что там он выглядит моложе и, следовательно, фотография-открытка «С днем рождения» сделана после 1935 г.
В таком случае, можно только удивляться, как скупщику финифти П.И. Кузнецову не только удалось выжить после Октябрьской революции, но и сохранить (!) свой дом. В то время как для детей И.А. Фуртова, уже не имеющих никакого отношения к деятельности своего отца, не нашлось даже комнаты в своем доме, из которого они были выселены. С другой стороны, теперь можно понять нелюдимость бывших хозяев дома, о которых ни последующие жильцы дома, ни соседи по улице не могли сказать ничего определенного.
Если к сведениям о Кузнецове сегодня мы ничего добавить не можем, то коллекция финифти поступившая из его дома могла дать нам дополнительную информацию о состоянии промысла в конце XIX в., а может быть и, скорее всего, уже в начале XX в.
В коллекции были отражены все этапы производства икон на эмали указанного периода, начиная с заготовок. Судя по визуальным наблюдениям в это время, почему мы и допускаем начало XX в, технология еще более упростилась и отличалась от описанной, как у Фуртова5 так и у Титова6.
В качестве основы для росписи в мелких образках использовалась не медная пластинка, а медная фольга. Контрэмаль, почти во всех случаях, готовили из прозрачного стекла с небольшими добавками цветной эмали. При изготовлении белой пластинки, обжигали два, а не три стеклосодержащих слоя, в качестве которых использовали непрозрачную поливу и белое стекло. Роспись тоже обжигалась дважды: подмалевок и окончательная прописка. Почти во всех случаях мастера пользовались чистыми красками, не смешивая их не на палитре и не перекрывая на пластине. В личном охристое пятно подмалевка в некоторых местах усиливалось пропиской того же цвета. Существовал ограниченный круг красок. Голубая, в основном, для фона, зеленая, синяя, близкая к кобальту, желтая, коричневая и красно-малиновая (пурпур). Только на одной пластине встретилась прописка иного красно-терракотового цвета. Все пластинки расписывались без предварительного рисунка. Везде использовалась широкая, до разумных пределов, беглая, мазковая роспись. В качестве наполнителя, в некоторых случаях, применялся не традиционный для XIX в. состав из канифоли с мелом, а, видимо, мел с клеем.
Возможно, у Кузнецова хранились образцы пластинок, с которых должна была быть выполнена новая роспись. В росписи крестообразной пластинки для наперсного креста (перекрестие разбито) использовался как мазок, так и пунктир, но и по материалам и по росписи эта пластинка была выполнена не в Ростове.
Среди заготовок белых пластинок встретились следующие (рис. 3):
1. Для наперсного креста;
2. Овальные и круглые для образков, минимальный размер 1х1,4 см;
3. Для прямоугольных иконок размером 5,8х7,1 см;
4. Для оклада Евангелия;
5. Для табличек, вытянутые, прямоугольные размером 1,3х4,2 см и со скругленными углами размером 2,4х11,4 см.
Основную часть коллекции составляли пластинки с росписью для лицевой и оборотной части образков (текстовые). На лицевых пластинках была разработана следующая иконография:
1. Прп. Серафима Саровского – поясное изображение благословляющего святого с четками и без них, моление на камне;
2. Прп. Сергия Радонежского – погрудное изображение, Явление Богоматери прп. Сергию, прп. Сергий у гроба родителей;
3. Иисуса Христа – Спас Вседержитель, Спас Нерукотворный, Воскресение Христово;
4. Богоматери – Черниговская, Казанская, Скоропослушница (с грошиками), Оковецкая (Ржевская), Смоленская, Печерская, Покров Богородицы, Успение Богородицы (рис. 4);
5. Прп. Симеона Верхотурского – на фоне монастыря, погрудное изображение, у речки (на фоне пустыньки);
6. Свт. Николая Чудотворца – Никола Можайский, погрудное благословляющим в митре и без нее, поколенное с Евангелием.
Также были представлены изображения: свт. Арсения Тверского, Ангела Хранителя, царицы Елены, свт. Димитрия Ростовского, Софии Премудрости Божьей, прп. Никиты Столпника, свт. Иосафа Белгородского, прп. Анны Кашинской, неизвестных святых.
Близкие по росписи пластинки встречаются и в собрании ГМЗ РК. Единственное, что здесь можно отметить, что на пластинках из коллекции из дома Кузнецовых были изображены, в основном, святые, канонизированные в начале XX в. Что позволяет подобную роспись отнести к началу XX в., и, следовательно, несколько «омолодить» аналогичную часть ростовского музейного собрания.
О еще более широком круге образков, исполненных в мастерской Кузнецовых, свидетельствовали оборотные пластинки с надписями: «Кн. Ольга», «Обр. Козельщанской Пр. Бцы», «Св. Иаков Рост. чудотворец», «пр. Тихон», «с.о. Иоанн», «с.о. Иаков», «св. Иннокентий Иркут.», «с / / в. Взыскание / /», «образ Рождества Пр. Бцы», «П.Б. Белынычев», «Св. Николай Чуд. И Пр. Артемий верк. чуд», «П.Б. Владимирская», «П.Б. Умиление», «об. Св. Варвары», «Б.М. Тихвин.», «Об.: п.Б. // Алапацк.», «св. Кн. // Александр // Невский», «Обр. Пр. // Макария // Жаб-баев.// чуд.», изображение Голгофы с орудиями страстей.
Любопытно, что изображение на лицевой пластинке не всегда соответствовало надписи на оборотной. Так, образок с изображением Сергия Радонежского на обороте имел надпись: «Богородица – Неупиваемая Чаша».
Самой интересной для нас частью коллекции является не роспись, а оправа. Известную, по ростовскому собранию, оправу здесь можно было рассмотреть в деталях. Так, овальный ободок в те годы не имел подпайки, поэтому пластинки поддерживались с одной стороны самим ободком, с другой – «заусеницами» на том же ободке. Если оборотная пластина была металлической, то она держалась только за счет ободка. Восьмиконечная оправа («с отливами») уже состояла из двух частей: внешней части со скругленными и острыми углами и внутреннего ободка, который опять же крепился при помощи «заусениц».
До недавнего времени в собрании ГМЗ РК отсутствовали металлические пластинки со штампованным иконописным изображением, хотя они были известны (рис. 5). Судя же по коллекции финифти из дома Кузнецовых, эти пластики использовались как оборотные к эмалевым образкам. Изображение на металлических пластинках выполнялось не очень четко и не всегда совпадало с центром пластины, что наводило на мысль о возможности их штамповки вручную и на месте. На металлических пластинках изображались: свт. Николай, Ангел Хранитель, Голгофа с орудиями страстей, Троица Ветхозаветная, Успение Богоматери, Богоматерь с младенцем (типа Черниговской и типа Абалакской).
Таким образом, мы можем утверждать, что скупщик финифти П.И. Кузнецов имел свою мастерскую, где проводились все операции по изготовлению эмалевых икон. Мастерская существовала, по крайней мере, до 1917 г. Выпускаемые иконки были близки к продукции промысла конца XIX – начала XX в. Ассортимент изделий был достаточно разнообразен. Технологический процесс изготовления эмалевых иконок, в те годы подвергся еще большему упрощению, чем это было в конце XIX в. В качестве оборотных пластин в мастерской использовали штампованные пластинки из жести иконописного содержания. Как скупщик и производитель эмалевых иконок Кузнецов работал, по крайней мере, с 1886 по 1917 г., т.е. не менее 31 года.
- Полушкина Л.Л. Монастырские заказы как определяющий фактор деятельности мастерской И.А. Фуртова (1880-1910-е г.) // ИКРЗ, 2000, Ростов. 2001, С. 243-248; Федорова М.М. Архив Ивана Алексеевича Фуртова // ИКРЗ, 2001, Ростов. 2002, С. 310-320.
- Письмо от 18.06.1894.
- Архив ГМЗРК А.880 Л. 38.
- Крючкова М.А. Словарь мастеров Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря XVIII – нач. ХХ в. // Никоновские чтения в музее «Новый Иерусалим». Сост. И науч. редактор Зеленская Г.М. 2002. С. 299.
- Фуртов К. Финифтяное производство. Пособие для мастеров. М. 1911.
- Титов А.А. подробный отчет о Ростовской выставке 1880 года. Очерк живописи по финифти в Ростове. 1880.
