Из прошлого села Покровского: к истории ростовского крестьянства

Из прошлого села Покровского: к истории ростовского крестьянства
21.11.2022

Изучая «Ярославские губернские ведомости», нельзя не заметить, что в 1860-70-х годах корреспонденты этой газеты очень много внимания уделяли всевозможным этнографическим исследованиям. Ни один год, по существу, не обходился без серии этнографических очерков.

Пример тому – очерк «Село Покровское на Лиге» Д. Зеленецкого в ведомостях за 1869 год. В этом очерке очень подробно описаны жизненный уклад, обычаи, хозяйственные традиции крестьян прихода села Покровского на Лиге бывшего Ростовского уезда. Автор очерка – видимо, сельский учитель, возможно – из семьи священника. Сведения о нем, к сожалению, в ведомостях отсутствуют.

Приход Покровского на Лиге составляли семь селений с количеством жителей до 1200 человек. Само село состояло из 40 домов. Планировка его была типичной для той местности: два посада вдоль широкой улицы-площади. Автор отмечает, что село в это время росло, и такая планировка оказывалась неудобной: посады тянулись все далее и далее. О том, насколько велик был в это время в селе прирост населения, можно судить по тому факту, что с начала ХIХ века село выросло вдвое. Да и к медицине здесь относились с уважением – детям, например, обязательно прививали оспу, так что уже эта причина смертности была устранена.

Улица-площадь села была занята кладбищем при церкви и недавно вырытым прудом (в котором, как пишет Д. Зеленецкий, «вода бывает только с начала весны, когда ее везде вдоволь»).

Церковь, построенная в 1830 г., признается автором некрасивой – неудачно поставлены боковые главы, части храма несоразмерны между собой, внутри он оказался тесным...

Село называлось «на Лиге» по имени здешней речушки. Однако бытовало и другое название – Покровское-на-прудах. В силу особенностей местности крестьяне не имели вдоволь воды из естественных водоемов, и приходилось пользоваться водой из прудов. Во всем приходе их было более двадцати.

Природные условия не позволяли крестьянам получать здесь высокие урожаи, особенно трав. Сена всегда бывал недостаток, особенно после крестьянской реформы, когда надел здешних крестьян ограничился 3,5 десятины. Однако те же особенности почв и климата дали возможность приходу прославиться фруктовыми садами, а здешние леса были по всему уезду знамениты обилием ореха.

Естественно, что главной заботой крестьянина было вырастить хлеб, накормить семью, обеспечить безбедную жизнь потомкам. Все держалось на земле, зависело от хватки хозяина, его сноровки. Например, очень важно было рассчитать, сколько из надела оставить под пашню, сколько под покос, сколько держать скота, чтоб и корму хватило, и удобрением землю обеспечить. Получалось, что основной работой был именно сенокос – корма для скота начинали всю эту цепочку. Сенокос начинали с Петрова дня и продолжали до времени пашни под озимь, а то и позже. Как пишет Д. Зеленецкий, во время сенокоса «маются до упаду» – скошенное утром надо днем сгрести, потом свезти в сарай, где и досушивать, и так день за днем. Накашивали три-четыре воза «на две души». Этого хватало, чтоб прокормить в зиму корову да овцу. Навозу от них получалось только «на одне гряды» – то есть только на огород и под картофель.

Севооборот соблюдался трехпольный, составляли его поля зерновых, картофеля и гороха, и пар. Пар использовался как выгон. Потому, кстати, крестьяне предпочитали под рожь пахать не три раза, хотя для здешних суглинков это было бы полезнее, а только два – чтобы было где подкормить скот.

Из хлебов сеяли рожь, немало было ячменя, и особенно много – картофеля (он, кстати, в это время во всех сводках числился в разряде хлебов). Урожаи бывали невелики. Обычный урожай ржи – сам-четыре, овса – еще меньше. Потому те хозяева, у которых было не больше двух наделов земли, занимались отхожими промыслами: наняв на лето работника в хозяйство, сами уходили из деревни.

Скотоводство в приходе особо не развивалось: сказывалась бедность кормами, лошадь, например, круглый год держали, да и то при покупном корме, только «большедольные» (те, у кого было много наделов земли). Те же, у кого было не более двух наделов, не могли позволять себе держать лошадь зимой.

Скотину пас нанятый пастух, в стаде было не больше двухсот животных: коров, овец, и за то пастуху платили больше ста рублей за сезон, а кормили по очереди и одевали «как нельзя лучше».

Обычаев общины держались в это время еще крепко, и потому полевые работы, особенно сенокос, выполнялись «по наряду», то есть вместе. Потому, кстати, луга и поля не огораживались, как в иных местностях уезда. Только на своем огороде можно было «посоперничать».

Кстати, именно огородничество, пожалуй, было наиболее важным в хозяйстве здешних крестьян, а именно – возделывание зеленого горошка. Работа эта очень трудоемкая. Но, между прочим, распространение гороха в этой местности было обусловлено изобилием деревьев лиственных пород. Потому у покровских крестьян не было проблем с «тычинником», то есть палками для поддержки стеблей гороха. Это не такая уж мелочь, как может показаться. Ведь там, где этого тычинника не было, его покупали по 30,а то и по 50 копеек за воз. Требовалось же этих палок довольно много: на один фунт гороха (400 граммов) при посадке шло два воза тычиннику. А сажали крестьяне 1-2 пуда (1 пуд – около 16 кг). По снятии гороха эти палки использовали при его дальнейшей обработке – на топливо.

Обработка заключалась в следующем: вышелушенный из стручков зеленый (не достигший спелости) горох обваривали и кипятке и раскладывали для сушки. Иные хозяева сажали горох так, чтобы он поспевал не весь вдруг, а партиями.

Сбывали горошек в Борисоглебских слободах, где бывали базары и ярмарки. Продавали его по цене от 50 до 20 копеек за фунт.

Картофель, как уже говорилось, считался если не равноценным зерновым хлебам, то уж, во всяком случае, был важным им подспорьем. Излишки картофеля перетирались дома же, в основном на ручных терках. Муку картофельную сбывали или скупщикам, для паточных заводов, или вывозили для продажи в уездный город.

Прочие огородные овощи выращивались не для продажи. Что же касается садоводства, то прибыль приносили яблони. Ягоды же, цикорий тоже выращивали, но выгода от них была ничтожная, и, как, говорится, погоды не делала.

Особняком во всей системе земледелия в покровском приходе стояло льноводство, как пишет Д. Зеленецкий, оно обеспечивало занятие местным жителям на зиму и денежный доход семьям, в особенности же – женщинам. Лен крестьянина одевал, кормил и вводил в семейные отношения денежные расчеты.

Сеяли лен в яровом поле, в ущерб хлебам. Полученный урожай хозяин после обделки делил на несколько частей. Часть выделялась для семейных нужд. А именно: на деньги от продажи этой части хозяин подавал нищим, в церковь, из этой же части хозяин должен и одеться. 

Остальное он делил между женой, дочерями и снохами. Все эти доли были уже собственностью каждой из женщин, и каждая могла ею распоряжаться как хотела. Но... «на обувь, на одежду, и прочие наряды из дому ничего не жди». А снохи, ко всему, должны были из своей части одеть и мужей, и детей. Кроме того, каждая из получающих лен женщин обязана была внести «в дом» своеобразный оброк – 3-5 рублей – «в возмездие за посев льна на домашней земле». Этому явлению было особое название – «собина», этим словом называлось «частное право собственности в семейном быту». 

Конечно, при всей доходности льноводства женщинам приходилось нелегко, особенно снохам – ведь их дети, будь то даже дочери-невесты, при дележе льна с семейного надела не учитывались. Поэтому женщины прибегали к аренде земли, на которой они сами сеяли только лен, сами обрабатывали и убирали – и на этот лен семья уже не могла претендовать, это была «сношнина собина». Впрочем, подобным же образом могли поступать и другие женщины из семьи.

При таком порядке случалось так, что «главу семейства крутят за недоимку», – одновременно «в доме для внучки, либо дочери, портные шьют шелковое платье». В долг не просили – хозяин предпочитал заложить что-то, продать корову, сесть в «холодную» но не оказаться в долгу у своей снохи.

Местные женщины предпочитали для продажи не новины ткать, а сучить нитки – продажа ниток была выгоднее. Сучили нитки на веретенах, и каждая хозяйка умудрялась делать это на трех веретенах. После отбелки товар сбывался на Борисоглебской ярмарке 2 мая.

Насколько велико было для местного края значение льноводства и производство из него пряжи, можно понять уже из такого факта. Интересам прядения было подчинено все в доме. Как только каждая из женщин получала свою долю льна, они делили между собою избу и приступали к делу. Согласно обычаю самое удобное место в избе – против печки, дававшей освещение, занимала мать (свекровь, старшая сноха), на ней лежала обязанность заниматься стряпней. Никто не мог предложить уже ей принести дров, воды, напоить скотину, это делали согласно тому же распределению домашних работ другие женщины. По лавкам места в избе распределялись опять же по старшинству. Младшая сноха, например, получала всегда задний угол под полатями – там она и располагалась с детьми, не претендуя на другие места.

Лен пряли на «беседах». Притом избы в селениях делились на «пряхи» и «непряхи» – с точки зрения удобства для размещения приходящих на «беседу» прясть женщин.

Подробности об этнографических исследованиях в ЯГВ можно читать в статьях А.В. Киселева. Ростовскому уезду посвящена данная статья.

Автор:  Любовь Мельник

Галерея

Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!