Электронная библиотека

И ты, и я – мы все имели честь
«Мир посетить в минуты роковые»
И стать грустней и зорче, чем мы есть.

М. Волошин. «Дом поэта», 1926 г.

Яркий представитель московской школы живописи, выходец из ростовской земли Петр Иванович Петровичев много и плодотворно работал в Мурановском музее.

Музей-усадьба Мураново, или, как его еще называют, «Музей двух поэтов», прежде всего литературно-мемориальный, связанный с именами Ф.И. Тютчего и Е.А. Боратынского. Эта литературная традиция началась в 1816 г., когда в Мурановском имении поселилось семейство Энгельгардт. Глава семьи, отставной, генерал-майор Лев Николаевич, написал мемуары о временах Павла I и Екатерины II, популярные в свое время и много раз переизданные уже в наши дни. Следующие поколения владельцев закрепили и усилили эту тенденцию. Муж Анастасии, старшей дочери Энгельгардтов, Е.А. Боратынский, один из интереснейших поэтов XIX в. Его большой вклад в литературный процесс страны, бесспорен. После смерти тестя поэт живет с семьей в Муранове, готовит к изданию сборник «Сумерки», пишет одно из лучших своих стихотворений «На посев леса»; также с увлечением занимается хозяйством и строительством «по своим планам» дома, который дошел до нашего времени: в нем сейчас располагается музей. Скоропостижная смерть поэта в 1844 г. не позволила создать из нового дома уютный уголок, «открытый дружеству и девам вдохновений», о котором он мечтал с юности.

Мечту Боратынского осуществил в Муранове лучший его друг Н.В. Путята, женатый на младшей сестре Анастасии – Софье. По разделу имений между А.Л. Боратынской и С. Л. Путята Мураново достается Софьи Львовне. Н.В. Путята, литератор, одно время возглавлявший Общество любителей Российской словесности, принимает в мурановском доме известных писателей и поэтов С.Т. Аксакова, Н.В. Гоголя, А.С. Хомякова, Е.П. Ростопчину, В.Ф. Одоевского и др. Дочь Путят Ольга вышла замуж за И.Ф. Тютчева, сына поэта, который стал единственным наследником всего тютчевского семейства и, прежде всего, своего гениального отца. Таким образом, имена поэтов, не встречавшихся друг с другом при жизни, соединились через потомков в небольшом подмосковном имении Мураново.

На рубеже XIX-ХХ вв. усадебная жизнь плавно перешла в дачную. Все члены семейства Тютчевых были заняты на государственной службе, много времени отдавали различным благотворительным обществам, служили при дворе. Например, Н.И. Тютчев, будучи чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Москвы, одновременно был церемонимейстером при Дворе Е.И.В. Так что в Муранове жили, главным образом, летом. Жизнь здесь была налаженная, комфортабельная, учитывающая интеллектуальные и эстетические наклонности культурной дворянской семьи. «Мураново принадлежит к числу уютных Подмосковных, запечатленных какой-то особой прелестью и мирностью срединной России. Эта тихая помещичья усадьба во всех мелочах проникнута безусловным вкусом»¹.

«Минуты роковые» 1917 г. смели тишину и покой дома, и неизвестно как бы сложилась его судьба, если бы не была востребована неофициальная часть жизни Николая Ивановича Тютчева – его глубокая увлеченность коллекционированием. Обладая тонким вкусом и большими познаниями в области истории искусства, он собрал коллекцию, уникальную по своему художественному достоинству, из предметов фарфора, бронзы, живописи и т.д., основу которой положили мемориальные вещи семьи. В среде знатоков искусства его мнение было авторитетным. Н.И. Тютчев работал в Комиссии по охране памятников искусства и старины, организованной при Наркомпроссе в 1918 г. В активе этой же комиссии, в отделе пластических искусств, состоял и П.И. Петровичев². Одновременно, Н.И. Тютчев работал над организацией музея в Муранове, который решено было сделать литературно-мемориальным и дать ему имя Ф.И. Тютчева.

Конечно, для обитателей усадьбы переход от усадебной к музейной жизни был далеко не радостным: «музеем ставший поневоле» – писал в своем стихотворении Д. Самарин-Квашнин, старинный знакомый Тютчевых³. Но это была единственная возможность спасти семью, сохранить Дом и все, что бережно собиралось многими поколениями в нем как свидетельство включенности обитателей усадьбы в историю и культуру государства. Это, наконец, вклад в русскую культуру, вера в ее непреходящее значение, служение ей, преодолевая, «вселенский хаос» того времени. «Не искушаться видимым господством зла и не отрекаться ради него от невидимого добра есть подвиг веры» – эти слова В.С. Соловьева о Достоевском⁴, подходят и к деятельности Н.И. Тютчева, и к тысячам безвестных труженников культуры, сохранившим то, что мы сейчас имеем.

Из мемориальных вещей, сохранившихся от Энгельгардтов, Боратынских, Путят и Тютчевых, Н.И. Тютчев создал музей, с интересной экспозицией, которая была обогащена уникальными предметами из его коллекции, безвозмездно переданными им в музей. Только экспонаты изобразительного ряда включали произведения таких художников как Ф.С. Рокотов, Г. Сердюков, В.А. Тропинин, А. Рослен, И. Барду, К. Барду, И.К. Макаров, А.К. Саврасов, И.К. Айвазовский, В.И. Гау, Ф.Ф. Кюнель, а также многие первоклассные вещи неизвестных авторов. И.Э. Грабарь так отозвался об этом собрании: «Мурановский музей не только первоклассный литературный музей, это наиредчайшее собрание произведений русской живописи, заслуживающее специальной монографии»⁵.

Для художников Мураново представляло несчерпаемый источник вдохновения. Кроме П.И. Петровичева сюда приезжали маститый М.В. Нестеров, Е.С. Кругликова, А.И. Кравченко, М.А. Волошин, Н.Н. Вышеславцев, П.Д. и А.Д. Корины, К.Ф. Юон, Н.С. Козочкин и др. Е.С. Кругликова выполнила в любимой ею технике силуэта портреты Н.И. Тютчева и Е.М. Веселкиной, наследницы Столыпиных, близкого друга семьи Тютчевых, передавшей в музей фамильные лермонтовские вещи, в том числе и знаменитый портрет Лермонтова Ф.О. Будкина, принадлежавший Мурановскому музею. Н.Н. Вышеславский создал, пожалуй, лучший портрет Боратынского, верно передающий облик поэта-философа.

М.В. Нестеров, А.И. Кравченко и Н.С. Козочкин, подолгу жили и работали в Муранове. Нестеров написал портреты Н.И. и С. И. Тютчевых, этюды, наброски, композиции; некоторые из них находятся в собрании музея. А.И. Кравченко, живший с семьей в Муранове летом 1924 и 1925 гг., также создал серию мурановских работ в разных техниках, главным образом, пейзажные вещи. Н.С. Козочкин (1899-1961) с женой Еленой Ивановной жили в Муранове с 1939 по 1952 г. Николай Сергеевич не только писал пейзажи и музейные интерьеры, но и реставрировал портреты, приводил в порядок мебель, а Елена Ивановна «показывала музей», участвовала в работе над картотеками. Н.С. Козочкин занимался педагогической деятельностью, в частности, с 1941 по 1949 г. он преподавал в Училище 1905-го года где, вероятно, общался с П.И. Петровичевым, хотя документальных свидетельств об их общении нет.

Одним из первых художников в Мурановском музее побывал П.И. Петровичев. Первая известная мурановская работа была выполнена им в 1920 г., год открытия музея, последняя – в 1940 г. 20 лет – значительная часть творческой жизни художника, позволяющая говорить о стойкой привязанности к этому месту, и о «мурановском» цикле работ автора.

Известны 13 произведений Петровичева на мурановскую тематику: пять интерьеров музейных комнат, остальные – усадебные виды. Три работы хранятся в Государственном литературном музее, две – в Государственном музее И.С. Тургенева; по одной работе в Останкинском дворце-музее творчества крепостных и в художественных музеях Минска и Сум. В собрании семьи художника имеются три «мурановские» вещи, кстати, по времени «обрамляющие» работу художника в Мураново – 1920 г. и 1940 г. Не исключено, что этот список может быть продолжен.

В собрании нашего музея хранятся два произведения, выпавшие из поля зрения исследователей творчества художника. Они никогда не публиковались, и не упомянуты в опубликованных каталогах художника. Это «Интерьер Литературной комнаты» (КП-2494. Фанера, масло. 36,5х43,1. Слева внизу черным авторская подпись: «Петровичев») и этюд «Мураново. Музей с юго-восточной стороны зимой» (КП-2693. Картон, масло. 22,0х31,3. Слева внизу темно-коричневым «Петровичев. 1935»).

«Интерьер Литературной комнаты» не датирован автором, но на обороте есть дарственная надписькситью, черной краской: «Глубокоуважаемому Николаю Ивановичу Тютчеву, на добрую память от автора. П. Петровичев.1933 г. 25/Х11 Мураново». Можно предположить, что время написания и дарения произведения совпадают. Работа выполнена в глубоких розово-красных тонах с мерцающими переходами, с любовью к этому уголку, где присутствует «невозмутимый строй во всем», говоря словами поэта, имя которого носит музей. Одухотворенность материальной жизни, наполненное высоким смыслом бытие каким-то таинственным способом переданы в этом небольшом произведении, заставляющим снова и снова вглядываться в него. Очень точно сказал народный художник СССР Е.И. Зверьков об интерьерах нашего автора: «...созданные им серии интерьеров обжиты, проникнуты вкусами и привычками хозяев. Каждый сюжет в себе содержит некую тайну былой жизни. Тайна есть даже в том, как Петровичев строит пространство. Его «частный», жилой интерьер также причастен к большому миру – миру глубинному, духовному, как это у него и в пейзаже»⁶.

В 1933-34 гг. Петровичев особенно много работал в Муранове над интерьерами музея. Скорее всего, это был целенаправленный заказ Центрального музея художественной литературы, критики и публицистики. Наличие мурановских вещей в ГЛМ наводит на это предположение. На интерьере из собрания Мурановского музея изображена часть Литературной комнаты с мебелью красного дерева, принадлежавшая Е.Ф.Тютчевой – Китти – как ее звали в семье, дочери поэта от первого брака, – предметом увлечения Л.Н.Толстого, известной в свое время писательницей. Над диваном виден портрет Лермонтова Ф.О. Будкина. В 1937 г. лермонтовские вещи забрали на знаменитую Пушкинскую выставку, заложившую основание Всесоюзного музея Пушкина. В Мураново они уже не вернулись. Так что произведение является не только художественной ценностью, но и документом, по которому можно проследить формирование экспозиции.

Аналогичный пример – интерьер Большой гостиной, выполненный П.И. Петровичевым в 1933 г. из собрания музея И.С. Тургенева. На центральной стене виден портрет, который в коллекции Н.И. Тютчева считался портретом гр. А.И. Остермана. Позже он был атрибутирован как портрет французского драматурга Кробельона-старшего и, как не соответствующий профилю музея, изъят из экспозиции.

Вторая вещь – этюд «Мураново. Музей с юго-восточной стороны зимой» (КП-2693. Картон, масло. 22,0х31,3. Внизу слева авторские подпись и дата: «Петровичев 1935»). На обороте пером,фиолетовыми чернилами дарственная надпись: «Дорогому многоуважаемому Н.И. Тютчеву на добрую память от автора. П. Петровичев. 3/VIII 35 г.» Этюд написан в начале 1935 г., в конце зимы, может быть даже в марте, когда снег уже грязноватый, рыхлый – таким он изображен на этюде. Подарена же работа в летний приезд этого же года.

На этюде изображен угол дома с ажурным «фонарем», пристроенным к парадному входу в конце XIX в. Неброская палитра земляных красок, устойчивость композиции, цельность образа – вещь сделана на одном дыхании. Изысканно колористическое решение – сочетание темнокоричневых стволов деревьев с темнозеленой хвоей и просветами голубоватого неба. Это не чисто пейзажное произведение, вкрапление архитектурных форм логично вписываются в живописное пространство произведения, определяя тем самым бытие человека, его деятельность, как часть природы, как часть мира. Этот мотив также характерен для творчества художника со времен начала его активного участия в выставках.

Оба произведения написаны пастозно, каждый мазок просматривается отдельно. Но эта «мозаичность» не мешает общему цельному впечатлению крепко сделанной вещи, это касается и нашего этюда. У Петровичева почти каждый этюд самодостаточен, «тянет» на законченное произведение. Краски положены уверенной рукой мастера максимально точно, выявляя знаменитую «петровичевскую» живописность. Кстати, из–за живописности работ очень трудно смотреть их в репродукциях, тем более в черно-белом варианте. Тонкие отношения тона и цвета много теряют при неизбежных цветовых искажениях при печати.

Обе вещи и по технике не выпадают из основного ряда работ автора. Те же земляные краски, которые художник изготавливал сам, то же неукоснительное соблюдение технологии при подготовке основы и при наложении красочного слоя. К ремесленной стороне в творческом процессе у художника отношение серьезное. Поэтому и состояние красочного слоя вещей до сих пор не вызывает никакого беспокойства.

Так что же так привлекало Петра Ивановича в Муранове?

Несомненно, прекрасная природа, которую он чувствовал по-тютчевски (Тютчев один из любимых поэтов художника). Несомненно, также – «музей, умно со знанием дела составленный из архивов и предметов быта Тютчевых, Баратынских, Аксаковых»⁷. Очаровывал особый стиль музейной работы, принятый в доме. «Основные черты этого стиля – благородная и строгая простота в общении с посетителями (и как следствие – полное отсутствие музейной дистанции между ними и прошлым)»⁸. Или, «по формуле» Пастернака, – дворянское чувство равенства со всеми.

Но, пожалуй, самое главное, на что можно ответить словами того же М.В. Нестерова: «...Там, у Тютчевых, многое напоминает былое, былую жизнь, обычаи. Там отдохнул душой и телом»⁹. И еще: «Жилось мне в Муранове отменно хорошо. Жизнь среди людей старой большой культуры мне всегда была по душе, а сейчас – тем более»¹⁰. Это ощущение причастности к старой большой культуре создавали живущие в Муранове, кроме Н.И. Тютчева, (1876-1949), его брат Федор Иванович Тютчев – внук (1873-1931), названный в честь знаменитого деда-поэта; старшая сестра Софья Ивановна Тютчева (1870-1957), фрейлина, а потом воспитательница дочерей последнего царя Николая II, и младшая сестра Екатерина Ивановна Пигарева (1879-1957) со своими детьми: Кириллом Васильевичем (1911-1984), Ольгой Васильевной (1913-19..) и ныне здравствующим, Николаем Васильевичем. Так как семья Тютчевых была близка к императорскому дому, то правнуков поэта крестили царские дочери: в 1911 г. в. кнж. Анастасия Николаевна – Кирилла Васильевича, в 1913 г. в. кнж. Ольга Николаевна – Ольгу Васильевну, а в 1916 г. младшего сына Николая Васильевича Пигарева в Мурановской домовой церкви крестила в. кн. Елизавета Федоровна.

Привлеченные этой особой атмосферой, для того времени уникальной, сюда едут ученые-литературоведы, в т.ч. А.В. Чичерин, Д.Д. Благой, Г.И. Чулков; композитор Н.К. Метнер, написавший на слова Тютчева несколько произведений, в которых, по мнению многих музыкантов, наиболее точно отражен дух тютчевской поэзии. Н.А.Обухова принималась в доме как родственница, она внучатая племянница Е.А. Боратынского. И, конечно, в ее исполнении здесь звучал прекрасный романс «Не искушай меня без нужды» – элегия Боратынского, положенная на музыку Глинкой.

Выдающиеся музейщики Т.Г. Трапезников, А.Н. Тришевский, С. И. Лобанов, М.С. Базыкин, А.Н. Свирин принимали участие в работе музея: в создании экспозиции, в издательской работе. До сих пор не потеряли научного значения такие работы как «Тютчевиана», 1922 г., каталог выставки к 50-летию со дня смерти Ф.И. Тютчева, 1925 г., каталог выстаки к 125-летию со дня рождения Е.А. Боратынского,1925 г., Мурановский сборник, вып. 1, составленный по материалам мемориального архива музея, 1928 г. С.Н. Дурылин в Муранове был принят не только как литерутуровед, ученый, но и как учитель К.В. Пигарева, который станет вторым директором музея в 1949 г., после смерти его дядюшки Н.И. Тютчева, а также, уже защитив докторскую диссертацию, продолжит работу по созданию уникального научного центра в Муранове по изучению творчества Тютчева и Боратынского, известного не только в нашей стране, но и за рубежом.

Как никто другой был подготовлен воспринять музей и его особую атмосферу М.А. Волошин, т.к. сам был создателем Дома поэта. В свой приезд в Мураново, а это было в его последние посещение Москвы в марте-феврале 1927 г., он осмотрел музей и оставил один из самых ярких и глубоко осмысленных отзывов о Мурановском музее: «Посещение Муранова – одно из самых сильных впечатлений нынешней, художественной Москвы.

Ни реликвии Виктора Гюго на Вогезской площади, ни Веймарский дом Гете не дают, пожалуй, того непосредственного чувства атмосферы творчества, которые выносишь из этой «усадьбы-музея» – ставшей не «темницей искусства», а живым сосредоточием самого ценного, что оставила нам русская жизнь прошлого века.

Мураново (дом, музей, парк и пейзаж) делают честь русскому музейному делу и, несомненно, являются одним из лучших Европейских достижений в этой области.

Погибни Мураново, нарушься этот изумительный «ансамбль» – вместе с ним утратится живой ключ к истокам русской философской Поэзии, перестанет быть осязаема связь быта и пейзажа с лирикой Боратынского и Тютчева, исчезнет конкретная предпосылка к самым глубоким и отвлеченным достижениям мысли нашего вчера»¹¹.

В этом отклике поэта-художника, который можно назвать стихотворением в прозе, показано значение Мурановского музея, его образ и притягательность для мыслящих и чувствующих людей, среди которых был и Петр Иванович Петровичев.

1. Автор Е. Погожев, под псевдонимом Epee. Сельцо Мураново // «Столица и усадьба». № 33. 1915. С. 5.
2. Художник Петр Иванович Петровичев. 1874-1947. Сборник материалов и каталог выставки. Авт. вст. статьи, сост. сб. и каталога Лапшин В.П. М., «Советский художник», 1988. С. 69.
3. Впечатления от музея. Тетрадь вторая. Научный архив музея-усадьбы «Мураново». 138/9. Л. 39.
4. Соловьев В.С. Речь в память Достоевского. Владимир Сергеевич Соловьев. М., 1988. С. 303.
5. Впечатления от музея. Тетрадь первая. НА. 137/10 Л. 8.
6. Художник Петр Иванович Петровичев... С. 173.
7. Нестеров М.В. Письма. Избранное. Л., 1988. С. 302.
8. Лебедев Е.Н. Памяти Пигарева К.В. В кн. «Федор Иванович Тютчев». М., 1989 г. С. 665.
9. Нестеров М.В. Письма... С. 316.
10. Там же. С. 330.
11. Впечатления от музея. Тетрадь первая. Научный архив музея-усадьбы «Мураново». 137/10. Л. 1.