Баранов К.В. Ростовские предки опричников. с.80-85.

Эта работа посвящена изучению некоторых закономерностей судьбы представителей ростовского служилого рода в ХV - ХVI вв. О важности такого типа исторических исследований не нужно много говорить: именно они позволяют рельефно представить перепетии политической и общественной жизни на Руси средневекового периода. Можно только сожалеть, что состояние наших источников редко позволяет углубляться в историю дворянского рода на "расстояние" в пятьсот лет и более отстоящее от нашего времени. Актовые источники сохранились очень неполно. Особенно бедно представлена Ростовская земля: для XV в. мы имеем только подборки грамот на владения Троице-Сергиева монастыря и московской митрополичьей кафедры, опубликованные в первом томе Актов социально-экономической истории Северо-Восточной Руси и в первой части Актов феодального землевладения и хозяйства. Благодаря такому недостатку источников история Ростовской земли XV в. и обстоятельства ее присоединения до сих пор во многом остаются неясными.

Такое положение отчасти исправляется благодаря счастливой находке десятка грамот ХV - начала XVI вв., некогда принадлежащих предкам знаменитого в нашей истории опричника Василия Григорьевича Грязного1. Позволю себе напомнить несколько черт его биографии.

В Московской Руси существовали два рода Грязных, совершенно разного происхождения. Род Ховриных, от которого пошли известные боярские роды Головиных, Третьяковых и Грязных, по вполне вероятному преданию, происходит от выезжего торгового грека. Но не этот род, а другие Грязные будут занимать наше внимание.

Второй род Грязных выделил целый ряд ярких и своеобразных деятелей русской истории ХV - ХVII вв., из которых наиболее известен, конечно, Василий Григорьевич Грязной, любимец и приближенный царя Ивана Васильевича Грозного в самый мрачный период его царствия - во время опричнины. Карьера его была стремительна. Появившись при царском дворе в середине 1560-х гг. как бы из тьмы неизвестности - почти никаких сведений о нем в источниках до этого нет - Василий Григорьевич скоро становится своим человеком в опричном окружении царя2. Пиком его карьеры стал 1570 г., когда он упоминается как думный дворянин. Однако закат опричнины приводит к губительному для всякого фаворита удалению от особы государя: в 1572 г. Василий Григорьевич участвует в осаде ливонского города Пайды, где гибнет его сотоварищ Малюта Скуратов; в следующем году он отсылается в южные степи, на Донец, для разведки за передвижениями татар и, неудачно ввязавшись в бой, попадает в крымский плен, где, скорее всего, и умирает (после 1577 г.)3.

В нашей историографии Василий Григорьевич Грязной считается одним из "злейших" палачей-опричников. По-моему, такая репутация не вполне справедлива, поскольку не доказывается показаниями источников. Важнее напомнить, что Василий Григорьевич вошел в русскую историю еще и как литератор (до некоторой степени). Он является автором двух писем из крымского плена своему высокому покровителю, царю Ивану Грозному. Конечно, его письма довольно однообразны и содержат в основном выражения личной преданности, оправдание своей неудачи (пленения), вести о событиях в Крыму. Однако искренний тон писем указывает не только на некоторый литературный талант писавшего их, по и позволяет заглянуть в душу русского служилого человека XVI в. Благодаря таким достоинствам, переписка Грязного с царем стала для историографии хорошей иллюстрацией следующего тезиса: Иван Грозный на место мятежных боярских родов выдвигал представителей мелкого городового дворянства, целиком ему обязанного. Таким образом, письма Василия Грязного приобретают статус едва ли не манифеста нового царского окружения. Изучение родопроисхождения этого новоявленного "идеолога" получает дополнительный стимул как опоры для рассуждений об источниках жизненных воззрений В.Г. Грязного. Итак, обратимся к "корням".

Документы, тот десяток грамот ХV - ХVI вв., о которых я упоминал, довольно полно рисуют жизнь и судьбу отца опричника, Григория Васильевича Грязного (от которого и пошла фамилия), его деда Василия Ильича. прадеда Ильи Борисовича. С последнего и начну я свое изложение.

Впервые Илья Борисович упоминается около 1425 - 1435 гг. как вотчинник - владелец села Никольского с деревнями, находившегося "в Ростове за озером". Вплоть до XIX в. это село принадлежало однородцам Грязных, Ошаниным, потомкам младшего сына Ильи Борисовича - Данилы. Интересен способ приобретения села: оно досталось еще отцу Ильи, Борису, от ростовского князя Федора Александровича в возмещение его долга, довольно значительного для того времени - триста рублей. Эта сделка состоялась не позднее 1418 г., когда умер этот ростовский князь. Очевидно, вскоре после этого Борис или Илья Борисович решились поступить на службу к московскому великому князю Василию I. ОС этом говорит тот факт, что Василий II, своей грамотой жалуя вотчину Ильи полным судебным иммунитетом от своих наместников, делал это "по отца своего грамоте", великого князя Василия I, подтверждая его раннее пожалование. Стоит отметить одну важную деталь: объект пожалования, село Никольское, располагался на территории формально не принадлежавшей московским великим князьям. Как известно, еще при Иване Калите, в первой половине XIV в. Ростовская земля была разделена на две части - Сретенскую и Борисоглебскую. Сретенская тогда же досталась Москве; Борисоглебская половина была продана ростовскими князьями только в 1474 г. Именно на Борисоглебской стороне находилось село Никольское4. Такая свобода распоряжения московского великого князя на чужой территории наряду с фактом уступки села ростовским князем в возмещение долга частному лицу может свидетельствовать о слабости положения ростовских князей Борисоглебской половины как государей территории своих княжеств. Вместе с тем, отсутствие в грамоте податного иммунитета показывает, как будто, что "данью" вотчина Ильи Борисовича продолжала тянуть к ростовским князьям. Кроме того, существенен тот факт, что Василий и в своей грамоте называет Илью Борисовича своим боярином. "Боярин" здесь, конечно, не является думным чином, это - показатель того, что Илья Борисович является вольным слугой довольно высокого ранга. Суммируя эти наблюдения, можно высказать следующее суждение: являясь довольно крупным вотчинником, Илья Борисович достиг известной независимости благодаря, с одной стороны, слабости положения ростовских князей, на территории владений которых располагалась его вотчина и, с другой стороны, неполноте власти московского великого князя. Такие казусы известны в западноевропейской средневековой истории, когда феодалы из пограничных областей, пользуясь возможностью менять государей, в итоге оставались долгое время полунезависимыми.

В наступившей вскоре гражданской войне второй четверти XV в. Илья Борисович, видимо, оставался лояльным по отношению к своему государю, Василию II, за что и был вознагражден. Вскоре после отнятия Углича у мятежного князя Дмитрия Шемяки он получает в кормление целую Кинельскую волость в Угличском уезде (между 1447-1462 гг.).

Положение его осложняется после смерти Василия II: на великокняжеский стол сел Иван III, а Углич достался в удел князю Андрею Васильевичу Большому. Требовалось выбрать себе нового государя. Первоначально Илья Борисович предложил свою службу угличскому князю, судя по тому, что он получил от него в кормление ту же Кинельскую волость (между 1462 - 1480 гг.). Однако служба в уделе сказалась неблагоприятным образом на социальном статусе: в грамоте князя Андрея Илья Борисович уже не называется боярином. Через какое-то время Илья перешел на службу к Ивану III, вернув себе положение высокопоставленного слуги. Хотя известий о его московской службе нет, но факт причастности Ильи Борисовича к такому важному делу как участие в посольстве к братьям великого князя, князьям Андрею Угличскому и Борису Волоцкому во время их мятежа 1480 г. и возвращение именования его боярином в великокняжеских грамотах свидетельствует о высоком положении этого служилого человека5. Таким образом, и на этом, заключительном уже этапе карьеры Ильи Борисовича, ему удалось сохранить равновесие между двумя феодальными сеньорами - Иваном III и Андреем Угличским (ростовские князья к тому времени явно выбыли из игры).

Старший сын Ильи Борисовича, Василий, служил угличскому удельному князю. Очевидно, он не обладал отцовскими талантами, да и время настало другое, так что карьера его была, как будто, непродолжительна. О ней свидетельствует лишь одна кормленая грамота князя Андрея (между 1467- 1491 гг.). В чем причина этого?

Можно выдвинуть следующее предположение. Известно. что судьба Андрея Угличского была печальна: в 1491 г. он был арестован по приказу старшего брата, великого князя Ивана III, и вскоре погиб в тюрьме. Попали в заключение его маленькие дети, а также бояре. Любопытный рассказ об этих репрессиях сохранился в роде Чириковых, также ростовских вотчинников. По родовому преданию, после ареста князя Андрея и его детей, Власий Чириков, служивший угличском князю, был сослан в опале в Муром, а его сын Семен, с женой и детьми, оказался в Ярославле. Вскоре Власий умер, а Семен был в опале до самой смерти Ивана III. Только в 1510 г. новый великий князь Василий III пожаловал Семена с сыном поместьями, однако "из опалы взять не велел", так как были еще живы дети и угличского князя, князья Дмитрий и Иван Андреевичи. Возможно, это свидетельствует о том, что князь Андрей еще до своего ареста привел служилых людей к крестоцелованию на имя своих детей, что и вызывало опасения московской власти. Очень может быть, что и судьба Василия Ильича была сходной и он умер в государевой опале, сосланный в какой-нибудь город.

По крайней мере его сын, Григорий Васильевич Грязной, появляется впервые в 1505г., когда он служит новому угличскому князю Дмитрию Ивановичу Жилке. Однако наследственная охота к перемене государей владеет и им; через некоторое время Григорий поступает на службу к Василию III, о чем свидетельствует кормленая грамота, выданная между 1506 и 1519 гг. Но и здесь он не удерживается надолго и переходит, уже окончательно, на службу к старицкому князю Андрею Ивановичу. От него он получает земельное владение в Алексинском уезде (в 1519 г.), кормление в Старицком уезде (между 1519 - 1537 гг.). Известно, что и старицкий князь был несчастлив в своей судьбе, но подвергся ли Григорий Васильевич опале или нет, сказать трудно.

Наконец, его сын Василий начало своей карьеры также проводит на службе у удельного князя Владимира Андреевича, после которой и попадает в избранное число царских приближенных.

Круг замкнулся. Василий Григорьевич, как и его прадед Илья Борисович, попадает на службу московскому государю. Но какая между ними колоссальная разница! Илья Борисович, благодаря известному богатству и специфической ситуации, смог занять значительное место на великокняжеской службе, сохранив при том определенную независимость; его правнук же всеми силами стремится удержаться в приближении царя, дабы не затеряться в массе провинциального дворянства и не потерять выгод придворной службы. Даже в крымском плену он пытается играть роль царского эмиссара при ханском дворе и вмешивается в ход дипломатических переговоров.

Эти наблюдения представляются мне существенными для характеристики мировоззрения опричника Василия Григорьевича Грязного. Являясь представителем закосневшего в уделах рода, он не мог рассчитывать на продвижение на придворной службе, так сказать, обычным порядком. Вместе с тем, честолюбивые амбиции Василия Григорьевича питались, очевидно, воспоминаниями о высоком положении предков, таких, как прадед Илья. Опричнина предоставила ему случай войти в близкое окружение царя, где он и старается удержаться. Но, конечно, Василий Григорьевич Грязной не являлся при этом представителем рядовых служилых людей: он происходил из среды феодалов, оттесненных от власти вследствие политики московских великих князей XV - XVI вв., направленной на систематическое принижение удельной службы.

  1. Эти документы были приложены к родословной росписи Грязных, поданной в конце XVII в. в Палату Родословных дел. Подлинник росписи погиб при разгроме Разрядно-Сенатского архива французами в 1812 г., но уцелела копия 1797 г., хранящаяся в ГАТО, ф. 645, оп. 1, д. 919.
  2. Впрочем, некогда в архиве Переславского Горицкого монастыря хранилась, датированная 1560 г., "меновная запись на Белое болото Василья Григорьева сына Грязнова". См.: Смирнов М.И. Указатель рукописных и изданных документов Переславль-Залесского края. Часть 1. Акты ХIV - ХVI вв. / Доклады Переславль-Залесского научно-просветительского общества. Вып. № 12. Переславль-Залесский. 1924. С. 28. № 278.
  3. Лучшей биографией В.Г. Грязного остается старая работа П.А. Садикова "Царь и опричник". См.: Века. Исторический сборник. Пг., 1924. С. 36-78
  4. Бывшие владельцы села, князь Федор Александрович и упоминаемые в грамоте его отец князь Александр Константинович и дед князь Константин Васильевич, были князьями Борисоглебской половины.
  5. Об этом эпизоде см.: Баранов К.В. Новое свидетельство удельных князей и роль Ростова в событиях 1460 г. // История и культура Ростовской земли. 1992. Ростов, 1993. С. 119 - 128.




Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!