Электронная библиотека

Помещичьи крестьяне Ростовского уезда в середине XVIII в. были самой многочисленной сословной категорией. По данным III (1762 г.) ревизии их численность здесь составила 39734 души мужского пола (далее - д. м. п.), или 59% всего податного населения. Вместе с экономическими (бывшими монастырскими) крестьянами они занимали ведущее положение среди всех жителей уезда (на их долю совместно приходилось 66075 д. м. п., или 98,1%)¹.

Среди помещичьих владений преобладали оброчные имения, в которых числилось 62,7% от всех крестьян в то время как в барщинных всего лишь 37.3%². Численное преобладание оброчного крестьянства не могло не оказать влияния и на хозяйственный уровень развития Ростовской земли. Однако в исторической литературе экономическое положение жителей оброчных владений изучаемого района в середине XVIII в. специально не рассматривалось, хотя отдельные стороны этой темы нашли отражение в исследованиях В.А. Александрова, Л.С. Прокофьевой, К.Н. Щепетова и др.³ Но историки, как правило, основывались на материалах конца XVIII в., или затрагивали состояние господского в уезде.

Документальной базой для данной статьи явились подворные описания двух крупных оброчных владений Б.А. Куракина (село Рождественское) и Голицыных (село Воскресенское), обнаруженные автором в личных фондах ОПИ ГИМ и ОР РГБ. Опись по селу Рождественскому датируется июнем 1770 г., а по селу Воскресенскому - декабрем 1773 г.⁴ Документы впервые вводятся в научный оборот. По своему содержанию источники представляют описание крестьянских дворов, с указанием поименного состава семей, возраста, пола и родственных отношений крестьян, а также наличия у них рабочего и продуктивного скота, хлеба, определенных размеров оброчных платежей. Однако эти данные в описях не всегда приводятся в полном объеме. В частности, по имению Голицыных отсутствуют сведения о наличии хлеба, мелкого скота и молодняка; по двум имениям нет данных о посевах и птице. Тем не менее подворные описания представляют собой уникальный источник, позволяющий проследить за хозяйственным состоянием каждого крестьянского двора - основной производственной единицы в деревне. Информация, содержащаяся в источниках, дает возможность исследовать такие важные вопросы, как обеспеченность крестьян рабочей силой, скотом и хлебом, определить уровень хозяйственного состояния различных имущественных групп, дать им историко-демографическую характеристику.

В качестве дополнительного материала использовались сохранившиеся в вотчинном архиве Куракиных по селу Рождественскому разнообразные документы: предписания помещика, отписки вотчинной администрации, челобитные крестьян и т. п.

Для выяснения хозяйственного положения крестьян в указанных владениях возьмем за основу группировки обеспеченность их рабочим скотом. Расчеты свидетельствуют о том, что ведущую группу крестьянских хозяйств составляли двухлошадные дворы (на их долю приходилась более половины всех дворов - 61,2%). Они были в основном трех-четырех коровными (225 дворов, или 65,8% от всех подобных хозяйств). имели одну-четыре овцы (194 двора, или 56,7%). Из 342 двухлошадных хозяйств 4 (1,2%) не имели коров и 132 (38,6%) -овец. Достаточно распространенными были однолошадные дворы (156 дворов, или 27,9%). Жители этой группы имели преимущественно одну-три коровы (137 дворов, или 87,8% от данной группы хозяйств) и одну-четыре овцы (82 двора, или 52,6%). Здесь не были обеспечены коровами 9 дворов (5,8%) и овцами - 72 (46,2%).

Далее следовала группа трехлошадных дворов (42 двора, или 7,5%). На долю каждого хозяйства приходилось пятьшесть коров (23 двора, или 54,8% от данной группы хозяйств) и три-шесть-овец (25 дворов, или 59,5%). Среди них лишь одно хозяйство было без коров, а 9 - без овец.

В Рождественском и Воскресенском имениях числилось только 14 дворов безлошадных (2,5%) и практически отсутствовали многолошадные хозяйства (было зафиксировано одно хозяйство с пятью лошадьми и четыре - с четырьмя). Отметим, что половина дворов (7) безлошадных не имела коров, а 9 - овец. А что касается многолошадных семей, то все они имели не менее четырех коров и пяти овец.

Итак, наибольшее распространение в Ростовском уезде занимали крестьянские дворы, имевшие одну-две лошади (498 дворов, или 89,1%), две-четыре коровы (387 дворов, или 69,2%), одну-четыре овцы (302 двора, или 54%). Причем более одной трети дворов не была обеспечена овцами (221 двора, или 39,5%). Наблюдается довольно высокая степень обеспеченности крестьян коровами (из 559 дворов не имели коров только 21, или 3,8%), что является одним из свидетельств их ориентации на молочное животноводство.

Каково было положение ростовских оброчных крестьян по отдельным имущественным группам? В основу группировки был положен принятый в историко-экономической литературе принцип деления промыслово-земледельческого хозяйства крестьян по рабочему скоту, но с определенными уточнениями⁵. К беднейшей группе отнесены безлошадные и однолошадные дворы при одной-трех коровах. К средней - с двумя - тремя лошадьми и при одной-четырех коровах или с одной лошадью и с четырьмя коровами и более. В зажиточную группу включены дворы с четырьмя лошадьми и более и с двумя-тремя лошадьми и пятью коровами и более.

Расчеты свидетельствуют о том, что число беднейших дворов достигало 28,6%, средних - 53% и зажиточных - 18,4%, то есть среднее крестьянство занимало ведущее положение.

Указанные группы резко отличались по экономическому положению: зажиточные крестьяне имели на двор больше, чем средние, лошадей - в 1,2 раза, коров и овец - в 1,7 раза.

Беднейшее крестьянство, в свою очередь, имело меньше, чем среднее, лошадей - в 2,2 раза, а коров и овец - в 1,8 раза.

Высокой доли численности населения в средней группе (53,2%) соответствовала примерно такая же доля рабочего (60%), молочного (52.5%) и мелкого (51,7%) скота. Несколько выше были экономические показатели у зажиточных крестьян. Их доля составляла 24,4% населения, но лошадей - 23,2%, коров - 31,9% и овец - 31,5%. В свою очередь, беднейшие слои значительно уступали по всем хозяйственным показателям. На одну четвертую часть жителей этой группы (22,4%) приходилось всего лишь 14,8% лошадей, 15,6% коров и 16,8% овец.

Особенно заметной выглядит имущественная разница при исчислении экономических показателей беднейшего крестьянства в расчете на один двор: рабочего скота приходилось 0,9 (в то время как в средней - 2 и зажиточной - 2,4), молочного - 1,8 (в средней и зажиточных группах соответственно 3,3 и 5,7), овец - 1,2 (2,1 и 3,6).

Подобная картина складывается и при обработке подворных описей в расчете на одного работника-мужчину. Подсчеты свидетельствуют о том, что на одного работника приходится: в беднейшей группе лошадей - 0,8, коров - 1,8 и овец - 1,2, по средней соответственно - 1,2; 2,1 и 1,3, а по зажиточной - 1,2; 2,8 и 1,8. Следовательно, с возрастанием имущественного положения увеличивается и доля основных хозяйственных показателей как на двор, так и на работника. Но эти различия не были столь разительны. Не последнюю роль в сдерживании имущественной полярности в крестьянской общине принадлежит политике помещика по нивелировке социальных процессов в вотчине, в поддержке маломощный хозяйств и в ограничении хозяйственных инициатив состоятельных слоев.

В среднем на крестьянский двор, состоящий из 5,7 душ обоего пола (далее - д. об. п.), в оброчной деревне Ростовского уезда приходилось: 1,8 лошади, 3,3 коровы и 2,1 овцы. Эти хозяйственные показатели несколько уступали приводимым в литературе данным о состоянии крестьянского животноводства в центральных уездах России того времени⁶. На недостаточную обеспеченность ростовских крестьян скотом прямо указывали городские власти Ростова в своем ответе на анкету Сената 1767 г. На "умеренное" развитие местного животноводства обращала внимание провинциальная администрация Переяславля-Залесского в ответе на анкету Вольного экономического общества 1765 г.⁷ Вместе с тем отметим, что сельские жители Ростовского уезда ориентировались на разведение молочно-продуктивного скота. На это указывает и довольно высокая для центральных уездов обеспеченность оброчных крестьян коровами (вместе с молодняком на один двор приходилось 5,5 голов молочного скота, а на одного работника - 3,6). Не случайно крепостные жители были заинтересованы в расширении кормовой базы для скота. По этому поводу в одной из крестьянских челобитных по селу Семибратово говорится о тoм, что "понеже у нас ни один крестьянин не может без того пробыть, чтобы не нанявши покосу"⁸.

Каковы были трудовые возможности крестьянского двора в оброчной вотчине Ростовского уезда? В литературе при определении рабочей силы крестьянского хозяйства принято выделять две группы: полные работники (от 18 до 60 лет) и неполные, или полуработники (от 15 до 18 лет), остальные возрастные группы относятся к неработникам⁹.

Данные о половозрастном составе, приведенные в анализируемых подворных описях, позволяют сделать ряд наблюдений о трудовых ресурсах крестьянского двора. Расчеты свидетельствуют о том, что степень населенности у различных имущественных групп крестьян была довольно неодинаковой. Состоятельность крестьянского хозяйства в значительной степени определялась числом работников во дворе. Так, на один двор приходилось населения: у беднейших крестьян - 4,5 д. об. п., v средних - 5,8 и у зажиточных - 7,6. Как видно, численность жителей в состоятельном дворе почти в два раза превышала заселенность беднейшего. Аналогичная ситуация наблюдается и при расчете рабочей силы. В среднем на каждый двор приходилось по 1,6 работника и 0.1 полуработника. Но по имущественным группам трудовые ресурсы крестьян были различны. Если на долю беднейшего двора выходила 1,2 полного работника, то на долю среднего - 1,6 работника, а зажиточного - 2 работника. Таким образом, и трудовые ресурсы зажиточного двора были почти в два раза выше, чем у беднейшего хозяйства. Несмотря на то, что состоятельный слой крестьянства занимал незначительный удельный вес (18,4% от всех дворов), в его составе было сосредоточено 24,4% всего населения, 24,1% работников и 18,5% полуработников. На долю среднего крестьянства (53%) приходилась примерно такая же часть рабочей силы и населения, которая соответствовала удельному весу дворов этой группы (53,2% всего населения, 54,4% работников и 53,9% полуработников). В свою очередь, дворы беднейшей группы составляли 28,6%, но на их долю приходилось меньше крестьян (22,4%), работников (21,5%) и полуработников (27,6%). Все это свидетельствует о существенных различиях в хозяйственном положении и возможностях отдельных имущественных групп крестьян оброчной вотчины Ростовского уезда. На это указывают и вотчинные документы по селу Рождественскому. Судя до источникам, среди рождественских крестьян выделялись состоятельные жители, ведущие активную торгово-предпринимательскую деятельность и имеющие значительные денежные суммы для оплаты рекрутских квитанций, найма работных людей, покупки крепостных людей, оплаты оброчных повинностей за всю вотчину и т. п. Так, в 1769 г. крестьянин Григорий Васильев внес за часть общины 150 руб. оброка. В 1773 - 1774 гг. жители Иван и Герасим Васильевы купили на имя своего помещика трех крестьянских девушек. Ряд жителей села (И. Балдин, Ф. Федотов, М. Мешкин и др.) осуществляли торговые операции в Петербурге, Оренбурге, Казани и в других отдаленных городах¹⁰.

Имеются также свидетельства и об использовании рождественскими крестьянами труда наемных работников. Например, у крестьянки А. Мешиной находился в работниках житель экономического ведомства Иван Федоров. Крестьянин Савелий Петров отдал в "зажив" для отработки денежного долга своего сына Егора односельчанину Семену Матвееву. А Федот Федоров постоянно нанимал работников на полевые работы и сенокос¹¹.

Часть жителей села Рождественского уходила на заработки в качестве вольнонаемной рабочей силы. В частности, Григорий Алексеев работал у крестьянина дер. Дмитрицовой А. Кузьмина. В ноябре 1774 г. в село Борисоглебское Пензенского уезда для "прокормления работой" были отпущены четыре рождественских крестьянина¹².

Подворные описи указанных вотчин Куракиных и Голицыных позволяют судить и об обложении различных имущественных групп крестьянства денежными оброками. Расчетные данные свидетельствуют о том, что зажиточное крестьянство облагалось бoльшим оброком, чем беднейшее. Так, в расчете на один двор скудное хозяйство платило 4 руб. 11 кoп., среднее - 8 руб. 11 коп. и зажиточное - 11 руб. 13 коп. Как видим, при подворном исчислении оброчного платежа, состоятельный двор платил почти в три раза больше, чем беднейший и в 1,4 раза больше, чем средний.

Аналогичная картина наблюдается и при расчете на одного работника: в беднейшей группе платеж составлял 4 руб. 14 коп., в средней - 5 руб. 7 коп. и зажиточной - 5 руб. 46 коп. Здесь также обнаруживается (хотя и не так заметно) тенденция повышения размеров оброка от низшей категории к высшей. Но это не свидетельствует о тяжести оброчных повинностей для зажиточного хозяйства по сравнению с менее состоятельным. Доля зажиточных дворов в общей сумме оброка была не очень велика: они платили одну четвертую часть общей денежной суммы. Основную тяжесть в уплате оброка несли средние и бедные дворы (три четверти всей суммы). В среднем же на одну ревизскую душу в указанных вотчинах приходилось 2 руб. 78 коп. оброчных платежей, а на одного работника - 5 руб. 3 коп. Это был несколько повышенный размер оброка, учитывая, что его средняя величина в центральных уездах России достигала двух руб. с души¹³.

Кроме оброка с крестьян рассматриваемых имений собирали и другие денежные оклады. Так, жители села Рождественского в начале 1770-х годов платили 5009 руб., в том числе оброчных - 3858 руб., подушных - 863 руб. и мирских - 288 руб. В среднем на одну душу приходилось: оброчных - 4 руб. 6 коп., подушных - 70 коп. и мирских - 23 коп. Дополнительными статьями дохода Куракиных здесь были также сборы штрафных денег с незамужних девушек и вдов (по два-три рубля с одной души), за незаконную рубку леса (до пяти руб.), за самовольные кредитные операции (по 20 руб. с каждого участника сделки) и т. п.¹⁴ Оброчные повинности были особенно обременительны для беднейшего крестьянства. Не случайно именно среди них росла оброчная недоимка. В 1773 г. вотчинная администрация села Семибратово сообщала в домовую контору Куракиных о том, что вся оброчная недоимка в размере 153 руб. приходится на крестьян, которые "весьма состоят в бедности". Подобная ситуация повторилась и в 1774 г. (только за вторую половину года недоимка составила 111 руб.)¹⁵.

Итак, анализируемые материалы позволяют сделать вывод о том, что оброчное крестьянство Ростовского уезда в третьей четверти XVIII в. не представляло единой массы; в ее среде явно прослеживается имущественное расслоение, выделяются слои с различным уровнем экономического положения.

1. Переписи населения России. Итоговые материалы подворных переписей и ревизий населения России (1746 -1858). Выл. 3. М., 1972. С. 41 - 45 (подсчет наш).
2. Александров В.А. Сельская община в России (ХVII - начало XIX в.). М., 1976; Шепотов К.Н. Крепостное право в вотчинах Шереметевых (1708 - 1885). М., 1947; Прокофьева Л.С. Крестьянская община в России во второй половине XVIII - первой половине XIX в. (на материалах вотчин Шереметевых). Л., 1981; и др.
3. Прохоров М.Ф. Источники по истории крестьянства Ростовского уезда середины XVIII века // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов. 1994. С. 147.
4. ГИМ ОПИ. Ф. 14. Оп. 1. № 3087. Л. 124 - 133; РГБ ОР. Ф. 586. Карт. 2. № 1. Л. 66 - 138.
5. Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М., 1967. С. 47 - 48.
6. Прохоров М.Ф. Крестьянское движение в центральной России в третьей четверти XVIII в. (по материалам Московской губернии). М., 1993. С. 15.
7. РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. № 1651. Ч. 1. Л. 161; Труды ВЭО. Ч. 7. Спб., 1767. С. 85-87. По административно-территориальному делению в середине XVIII в. Ростовский уезд входил в состав Переяславль-Залесской провинции.
8. ГИМ ОПИ. Ф. 3. Нов. оп. № 35. Л. 86 об.
9. Бакланова Е.Н. Крестьянский двор и община на русском севере. Конец XVII - начало XVIII в. М., 1976. С. 41 - 42.
10. ГИМ ОПИ. Ф. 3. Нов, оп. № 34. Л. 15, 46; № 35. Л. 74, 119, 125; Ф. 450. Оп. 2. № 262. Л. 22 об.
11. Там же. Ф. 3. Нов. оп. № 34. Л. 148; Ф. 450. Оп. 2. № 262. Л. 5, 225.
12. Там же. Ф. 3. Ст. оп. № 1368. Л. 6; Нов. оп. № 35. Л. 91.
13. Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. 1. Спб., 1881. С. 51; Милов Л. В. Исследование об "Экономических примечаниях" к Генеральному межеванию. М., 1965. С. 270 - 271; Прохоров М. Ф. Указ. соч. С. 23.
14. ГИМ ОПИ. Ф. 3. Нов. оп. № 35. Л. 24 об., 92 об.: Ф. 450 Оп. 2. № 262. Л. 121 об., 227; РГБ ОР. Ф. 586. Карт. 2. № 1. Л. 138.
15. ГИМ ОПИ. Ф. 23. Нов. оп. № 34. Л. 34; № 35, Л. 22.