Электронная библиотека

Администрация Ростовского музея направила в Москву 29 сентября 1930 г. следующее сообщение: «Настоящим Ростовский Музей ставит Сектор Науки в известность, что ввиду недостатка помещений, приспособленных для размещения постоянного Антирелигиозного отдела, Одигитриевская церковь Ростовского кремля построенная в 1696¹ г. в стиле раннего Барокко, внутри отделанная того же стиля лепниной², с деревянным иконостасом того же времени, имеющем в нижнем ряду живописные работы Корнилия Уланова с учениками.

При приспособлении выяснено, что для целей для которых приспосабливается помещение нужно удалить иконостас, наличие которого сохраняет помещение – вид церкви. Учтя это, Музеем иконостас разобран. Разборка совершена осторожно на составные звенья, которые сложены в отдельных помещениях при той же церкви, впредь до возможной сборки его в помещении в каком это окажется возможным сделать.

Из других приспособлений совершено закрытие сравнительно новой зеленой краски между лепниной, побелкой мелом. Кроме того раскрыто быв. заложенным окно в западной стене притвора современное построению.

Зав. музеем /Брудастов/
Зав. научной частью /Ушаков/
Делопроизводитель Белкина /Белкина/»³.

Все мои попытки отыскать следы данного иконостаса не увенчались успехом. Очевидно, он погиб в 1930-е годы или в более позднее время. Исследователи XIX – начала XX вв. не придавали этому иконостасу никакого значения. Только В.А. Собянин в 1928 г. по поводу интересующего нас памятника отметил: «Иконостас – столярный, с колоннами, сплошь флямованными, как и все рамки и карнизы иконостаса. Живопись его - художников того времени ушаковской школы»⁴. По существу, рассматриваемый иконостас исчез совершенно неизученным. К сожалению, мне не удалось найти ни одной его фотографии. Однако в Москве, в музее архитектуры им. А.В. Щусева обнаружились чертежи церкви Одигитрии, выполненные Н.В. Султановым, на одном из них представлен ее иконостас (рис. 1)⁵. Для настоящей темы значение этого чертежа невозможно переоценить. Поэтому обратимся к его детальному рассмотрению.

На чертеже мы видим четырехъярусный иконостас. Он занимал всю восточную стену церкви, а его венчающие фигурные элементы частично заслоняли восточный склон ее сомкнутого свода. Очевидно, поэтому эти его элементы располагались наклонно. Центрально-осевая часть иконостаса была четко выделена посредством увеличения размеров центральных икон относительно соответствующих им чинов. Каждый из названных чинов имел индивидуальное оформление. В центре нижнего яруса находились резные царские врата, фланкированные двумя колоннами с ионическими капителями. Аналогичные колонны расчленяли каждую из боковых частей этого яруса на три ячейки. На колонны опирался трехчастный профилированный карниз. Средние ячейки, в которых размещались боковые двери в алтарь (рис. 2), имели верхние перемычки трехгранной формы. Ячейки же для икон первого яруса были прямоугольными.

В центре второго яруса иконостаса находилась большая арка, а справа и слева от нее – по четыре ячейки для икон, по форме близких к овалу. Данный ярус отделялся от третьего профилированным карнизом. Центр третьего яруса занимала большая иконная ячейка, завершенная полукруглой аркой, которая опиралась на колонны с капителями. Подобные колонны расчленяли каждый из боковых элементов этого яруса на две части, в которых попарно находилось восемь иконных ячеек с полукруглыми перемычками. На те же колонны опирался профилированный карниз, являвшийся опорой для трех фигурных клейм, по форме напоминавших так называемые гребни, которые завершали многие церкви, выстроенные в «нарышкинском» стиле. Подчеркну, что иконостас непосредственно примыкал к восточной стене церкви и не имел никаких изгибов в своем плане, о чем свидетельствует чертеж конца XIX – начала XX вв. (рис. 2).

К сожалению, документы не донесли до нас никаких прямых сведений о том, когда рассматриваемый иконостас был создан. Поэтому для решения данной проблемы обратимся к косвенным показаниям источников.

Наиболее близким по времени таким документом к интересующему нас чертежу (рис. 1) является опись Одигитриевского храма 1919 г. В ней не описаны декоративные элементы ее иконостаса, но зато, что очень важно, названы все составлявшие его иконы. Справа, то есть к югу от царских врат, в нижнем ярусе тогда располагались икона Спасителя, южная алтарная дверь с изображением архидиакона Никонора, далее к югу – икона Иоанна Крестителя. К северу от царских врат – икона Смоленской Богоматери, северная алтарная дверь с образом архидиакона Стефана, далее икона св. Параскевы. Во втором ярусе изображение Тайной вечери, а по сторонам восемь дванадесятых праздников. В третьем ярусе в центре Спаситель на престоле. К югу от него образ архангела Гавриила, потом Иоанна Предтечи, далее апостола Луки, и наконец апостола Павла. К северу образ архангела Михаила, Божьей Матери, апостолов Матфея и Петра. В четвертом ярусе образ Преображения Господня. К югу от него Положение во гроб, к северу – Снятие с креста. В том же ярусе находились «Страдания Спасителя в 2-х клеймах каждое отдельно»⁶.

В данном описании обращает на себя внимание необычное размещение икон деисусного чина, рядом с иконой Спаса обозначены не иконы Богоматери и Иоанна Предтечи, а архангелов. Не на «своем» месте показаны и иконы апостолов Петра и Павла. Одно из двух – либо это ошибка составителя описи, либо в позднее время некоторые иконы деисуса изменили свое первоначальное положение.

За небольшим исключением более отчетливое представление о рассматриваемом иконостасе дает Опись Ростовского архиерейского дома 1743 г. Ниже приводится ее фрагмент, полностью относящийся к исследуемому памятнику:
«Церковь Одигитрия Пресвятыя Богородицы каменная теплая.
Царские двери на них написаны образ Благовещения Пресвятыя Богородицы, да четыре евангелиста на красках, горбыль и поля столярной работы, вкруг обложены флямом позолоченым; над теми царскими дверми образ Тайныя вечери в кружале резном и флямованном золоченом.
Иконостас четырех поясной в котором подле царских дверей два столба и караштыны и карнизы резные, а прочие столпи и киоти флямованные золоченые, а внизу того иконостаса тумбы насыпные золоченые и серебряные.
В том иконостасе в первом поясу по правую страну образ Всемилостиваго Спаса, да образ Иоанна Предтечи; по левую страну образ Пресвятые Богородицы Одигитрия, да образ святые мученицы Параскевыи Пятницы, писаны на красках.
Пред теми образами четыре лампады медные, золоченые, у тех чепи и чашки медные ж, а кисти шелковые з золотом.
Во втором поясу восемь икон праздничных, писаны на красках.
В третьем поясу в средине образ Всемилостиваго Спаса седящаго на престоле, а по сторонам ево по правою и по левою страны по четыре образы, а именно Богоматере и Предтечи да архангелов и апостолов, писаны красками.
Пред образом Спасителевым лампада медная золоченая неболшая, у нея чепи медные.
В четвертом поясу в средине образ Преображения Господня, а по сторонам его по правую и по левую страны по два образа страданий Господних, писаны на красках.
Вверху Распятие Господне с предстоящими Богоматериею и Богословом, писаны красками ж.
На южных дверях образ архидиакона Никонора, а на северных образ архидиакона Стефана, писаны на красках, у тех южных и северных дверей по одной скобе железные»⁷.

Легко видеть, что речь в той и другой описи идет об одном и том же иконостасе и об одних и тех же иконах в нем. Только в 1743 г. иконы деисуса размещались вполне традиционно, и в завершении иконостаса было Распятие с предстоящими, позднее, очевидно, утраченное.

Наиболее раннее известие о том же памятнике относится к 1730 г. Оно содержится в описи Ростовского архиерейского дома, составленной вскоре после большого пожара 1730 г., от которого многие постройки этого ансамбля сильно пострадали. Согласно данному источнику, иконостас ц. Одигитрии огнем пожара не был затронут. Опись бегло характеризует лишь его нижний ярус. В нем тогда находились те же самые иконы, которые были зафиксированы в 1743 и в 1919 гг.⁸

Таким образом, документы более или менее определенно свидетельствуют, что иконостас ц. Одигитрии существенно не менялся с 1730 по 1919 г. Тем же, очевидно, оставался он и вплоть до своей разборки в 1930 г. На что косвенно указывает и приведенное выше свидетельство В.А. Собянина 1928 г. К сожалению, более ранних документов, которые фиксировали бы этот иконостас, до нас не дошло. Поэтому для его атрибуции приходится прибегать к стилистическому анализу.

В целом по своим основным формам и характеру резных элементов данный иконостас близок к русским барочным иконостасам конца XVII в. Поэтому можно предположить, что он возник в период создания церкви Одигитрии (1692–1693)⁹, или вскоре после этого времени.

В «Архиереом ростовским летописи», составленной в начале XVIII в., сказано, что митрополит Иоасаф (1691–1701) «в доме своем архиерейском построил церковь каменную на палатах, теплую, вельми, во имя пресвятыя Богородицы Одигитрия; в ней иконостас резной золоченый, вельми изряден»¹⁰. Надо полагать, в этом тексте речь идет о том самом иконостасе, который дошел до 1930 г.

Данное предположение подтверждается и тем, что отдельные элементы этого иконостаса близки деталям наружной отделки названного храма. Так, например, колонки с ионическими капителями, поддерживавшие трехчастные карнизы данного иконостаса, очень схожи с соответствующими элементами наружных наличников Одигитриевской церкви (рис. 3).

В 1694–1698 гг. по заказу того же митрополита Иоасафа московские столяры, резчики, золотари и художники создавали резной барочный иконостас для ростовского Успенского собора¹¹. Причем иконы второго праздничного яруса этого иконостаса имели такую же овальную форму, как и иконы соответствующего чина рассматриваемого иконостаса. Именно при Иоасафе в Ростове впервые начинают возникать резные барочные иконостасы¹². Таким образом, казалось бы, ничто не мешает предполагать, что рассматриваемый иконостас, включая и его иконы, целиком был создан по заказу митрополита Иоасафа, либо на последнем этапе создания Одигитриевской церкви в 1693 г., либо в следующем 1694 г., московскими мастерами.

Однако с полной уверенностью в отношении местных икон принять это предположение мешает одно обстоятельство. Речь идет об утверждении в цитированном выше письме 1930 г., что иконы нижнего ряда иконостаса принадлежали кисти Корнилия Уланова (ум. 1731 г.) с учениками. Имя Корнилий этот известный художник конца XVII – первой трети XVIII в. получил лишь в 1709 г., при пострижении в монахи, а до того звался Кириллом¹³. Если атрибуция, имеющаяся в упомянутом письме 1930 г., верна, то тогда иконы нижнего яруса иконостаса возникли между 1709 и 1731 гг.

Но на чем основана указанная атрибуция? Одно из двух: либо музейщики в 1930 г. обнаружили подписи Корнилия Уланова на местных иконах рассматриваемого иконостаса, либо они отнесли их к творчеству этого художника на основании своего представления о его стиле. А мы теперь знаем, что митрополит Иоасаф был сторонником живоподобной иконописи в духе Оружейной палаты¹⁴. Именно таким стилем и обладал Корнилий Уланов. Какая из двух версий верна, мы не знаем и узнаем ли когда-нибудь?

Итак, наиболее вероятным временем возникновения иконостаса ц. Одигитрии можно считать 1693 или 1694 г. Относительно же датировки икон его нижнего яруса, дошедших до 1930 г., допустимы две версии. 1) Данные иконы были написаны тогда же, в 1693 или 1694 г. 2) По каким-то причинам первоначальные иконы этого нижнего яруса заменили другими, написанными Корнилием Улановым между 1709 и 1730 гг. (до пожара 1730 г.).

Если датировка рассматриваемого иконостаса 1693 или 1694 г. верна, то его следует считать первым резным барочным иконостасом Ростова, а возможно, и одним из самых первых подобных иконостасов в Ростово-Ярославской епархии, что определяет исключительное значение этого утраченного памятника в истории художественной культуры названного обширного региона.

Важно, что цитированные выше описи позволяют составить достаточно ясное представление об иконографической программе данного иконостаса. Характернейшая его черта – полное отсутствие ветхозаветной темы, представленной в обычных иконостасах того времени пророческими и праотеческими чинами и образом Господа Саваофа. Все иконы иконостаса отражают только новозаветную и раннехристианскую историю. Полностью отсутствует и тема почитания местных ростовских или других русских святых¹⁵. Ни одной такой иконы не было в этом иконостасе. Несмотря на то, что церковь была посвящена иконе Богоматери Одигитрии, основной темой расположенного в ней иконостаса была тема Иисуса Христа.

Очевидно, данная программа отвечала личным представлениям митрополита Иоасафа и отражала в какой-то мере тип религиозности, присущей некоторым кругам духовной элиты России конца XVII – начала XVIII в.

1. Дата не верна, эта церковь построена в 1692-1693 гг. (Мельник А.Г. Исследования памятников архитектуры Ростова Великого. Ростов, 1992. С. 40-42).
2. Данная лепнина, а также живопись, которую она обрамляет, относятся к середине XVIII в.
3. ГМЗРК. А-176. Л. 8.
4. Собянин В.А. Ростов в прошлом и настоящем. Ростов-Ярославский, 1928. С. 31.
5. Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А.В. Щусева. РV 973/2.
6. ГМЗРК. А-539. Л. 210 об. - 211. Данный источник указан мне Т.Л. Никитиной.
7. Ярославский историко-архитектурный музей-заповедник (ЯИАМЗ). № 15268. Л. 9-10.
8. Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего правительствующего Синода. СПб., 1901. Т. 10. С. 1177.
9. См.: Мельник А.Г. Исследования памятников архитектуры... С. 40-42.
10. Летопись о ростовских архиереях / С примечаниями члена-корреспондента А.А. Титова. СПб., 1890. С. 15.
11. Мельник А.Г. Интерьер ростовского Успенского собора в XVI – XVIII вв. // СРМ. Ростов, 1993. Вып. 5. С. 72-74.
12. Мельник А.Г. Ростовский архиерейский дом при митрополите Иоасафе (1691–1701) // Кремли России. Материалы и исследования. М., 2003. Т. 15. С. 363-367.
13. Словарь русских иконописцев XI – XVII веков / Ред.-сост. И.А. Кочетков. М., 2003. С. 668-676.
14. Мельник А.Г. Ростовский архиерейский дом... С. 365-367.
15. Подобные иконы, согласно описи 1743 г., располагались на стенах собственно церкви Одигитрии и ее трапезной (ЯИАМЗ. № 15268. Л. 10 об. - 11).