Ким Е.В. (Ростов) И.А. Шляков и художественная жизнь в Ростове (Часть I. 1880-1890-е гг.). c.26.

К концу 1870 – началу 1880-х гг. художественная жизнь в Ростове от других провинциальных русских городов отличалась, главным образом, наличием известного по всей России финифтяного промысла. Здесь работали также иконописцы, исполнявшие или поновлявшие иконы и настенные росписи в многочисленных храмах города и уезда, мастера-резчики по дереву1. Некоторые из иконописцев принимали заказы на портреты, но, в целом, светское станковое искусство в Ростове в эти годы переживало, кажется, не лучшие времена. Оно уже не было отмечено такими яркими именами, как незаурядные местные художники Н.С. Лужников, А.Ф. Крылов, Г.В. Юров, работавшие в XVIII – середине XIX вв., или приезжавший в Ростов в 1860-х гг. петербургский живописец ростовского происхождения П.Ф. Плешанов2.

Существовавшие в Ростове две портретные «галереи» – в Спасо-Яковлевском монастыре (сформировалась, в основном, к 1840-м гг.) и в городской думе (с начала 1860-х гг.), в 70-е гг. практически не пополнялись3. Видимо, не случайно до нас дошла лишь одна подписная и датированная картина этого времени – портрет кисти местного художника М.А. Бубнова, написанный в конце 1870-х гг.4

Что касается приезжих художников, то, несмотря на распространявшийся в шестидесятые годы XIX столетия интерес к русской старине, особенного внимания к одному из древнейших городов России и его древностям с их стороны долго не наблюдается. После приезда в Ростов в 1860 г. мюнхенского художника Людвига Тирша, известного тогда росписями православных церквей «в византийском стиле» в Афинах и Вене, который снимал копии с фресок XVII в. в церкви Спаса на Сенях (с целью их «воспроизведения» в храме при Николаевском дворце в Санкт-Петербурге)5, наверное, первым по времени значимым событием в этом отношении было посещение города летом 1881 г. членами так называемого Абрамцевского кружка, объединявшегося творческим интересом к русской старине и традиционному народному искусству. Считается, что сделанные во время этой поездки эскизы, в частности, в церкви Иоанна Богослова на Ишне под Ростовом, были использованы В.Д. Поленовым в его проекте интерьера храма Нерукотворного Спаса в подмосковном Абрамцеве (1882 г.)6

После открытия в 1883 г. Ростовского музея церковных древностей определился и постепенно стал утверждаться статус города как одного из общероссийских центров, в котором оказались востребованными памятники древнерусского зодчества, церковного и народного искусства. Этим обстоятельством объясняется существенно возросшее и с годами все возраставшее внимание к Ростову со стороны тогдашних художников, столичных и провинциальных, чьи имена в Книге посетителей музея появляются впервые в 1886 г. В известных нам источниках засвидетельствовано, что в период с 1886 по 1918 г. включительно здесь побывали московские и петербургские (петроградские) художники Д.М. Струков (1886), М.Я. Виллие (1886, 1889?), Н.А. Касаткин (1887), С.В. Малютин (1887), В.В. Верещагин (1887-1888; 1891), К.А. Коровин (1890, 1903?), Е.Д. Поленова (1890), Д.Н. Кардовский (1890, 1904), В.А. Симов (1890, 1891, 1894, 1898), А.А. Киселев (1890), И.И. Левитан (1890-е), А.П. Рябушкин (1892, 1894, 1896), И.В. Барков (1892, 1894), Ф.Ф. Львов (1894), В.М. Васнецов (1894), М.В. Нестеров (1895), Н.А. Бруни (1896), Альб. Н. Бенуа (1897, 1906), М.Ф(?) Якунчикова (1897), П.И. Петровичев (1897, 1900, 1908-1915, 1918?), В.И. Суриков (1898, 1903, 1906, 1911), И.Ф. Порфиров (1899), А.М. Васнецов (1899), Р.С. Левицкий (1900, 1904), Н.Н. Сапунов (1900, 1904), А.В. Манганари (1900, 1915), Б.Н. Липкин (1900, 1917), С.В. Иванов (1901), Л.М. Браиловский (1901), И.Я. Билибин (1902, 1910), Н.К. Рерих (1903), К.Ф. Юон (1903-1907, 1916), Г.Г. Шмидт (1903,1907, 1913), О.В. Делла-Вос-Кардовская (1904, 1911), Д.С. Стеллецкий (1904, 1908), В.С. Щербаков (1900-1910-е гг.), В.Н. Мешков (1905), И.Л. Калмыков (1905), В.В. Переплетчиков (1905), Д.И. Суходольский (1906), В.Ф. Штраних (1910), А.И. Дмитриев (1910-е), Н.В. Глоба (1911), Л.С. Попова (1911, 1918), С.В. Чехонин (1910-е), И.С. Горюшкин-Сорокопудов (1913), И.Э. Грабарь (1913), В.И. Соколов (1913, 1916). С.А. Виноградов (1914), И.С. Остроухов (1914), С.В. Герасимов (1915), П.Д. Корин (1916), С.Д. Эрьзя (1916), М.В. Веревкина (1917), В.А. Фаворский (1918). Документально установлен также факт многолетней работы в Ростове художника из Нижнего Новгорода Д.И. Хмельницкого (1888-1894) и приезда сюда ярославских живописцев И.А. Лазарцева, С.Ф. Шитова и А.Д. Красотина (1913), Д.Е. Гусева из Переславля-Залесского (1912), иконописца из Великих Солей Костромской губернии Н.И. Трубникова (1897), художника В. Грязнова из Вильно (1887)7.

Если не всех, то большинство из них привлекал облик древнего города, здешний кремль с его замечательной красоты храмами, великолепными настенными росписями, «историко-бытовое богатство знаменитой Белой палаты», «подлинный дух старины», как писал неоднократно бывавший и работавший в городе В.А. Симов8. В творчестве многих из упомянутых художников получили отражение древнерусские и, конкретно, ростовские темы. Работа приезжих мастеров кисти, знаменитых и начинавших, во многом, хотя и не целиком, определяла собой художественную жизнь в Ростове тех лет. Ее оживление со временем, в 1890-1910-х гг., создаст предпосылки для вступления на путь творчества нескольких одаренных ростовцев: П.И. Петровичева, П.Ф. Шлякова, В.Н. Горского, Александра Алексеева. С открытием музея расширится круг творческой деятельности местных художников-иконописцев и мастеров прикладного искусства. Реставрация Ростовского кремля и прославленных в будущем церковных росписей XVII в. станет культурным событием национального масштаба, в известной степени определившим художественные интересы и темы в современном искусстве. С музеем во многом окажется связанной работа художников, приезжавших в Ростов в 1890-1900 гг. на длительное время (Н.Д. Космачев, М. Горячев, Н.В. Роговицкий), и навсегда «осевших» здесь В.В. Лопакова (не позднее 1887 г.), А.И. Звонилкина (с 1905 г.), А.А. Успенского (с 1909 г.), равно как и открытие в 1898 г. при музее « рисовальных классов» – первой в городе ремесленно-художественной школы.

Значительную роль в создании самой атмосферы интереса к ростовской старине, в том числе, в среде художников, сыграл Иван Александрович Шляков (1843-1919). Будучи организатором и деятельным участником реставрации Ростовского кремля, одним из основателей, многолетним хранителем и фактическим руководителем музея церковных древностей, ученым-исследователем, действительным членом Императорского Московского археологического общества, он был хорошо известен среди современников и как гостеприимный хозяин, принимавший в музее и в своем доме на Ярославской улице многочисленных гостей города. Он знакомил их с выдающимися произведениями зодчества, церковной живописи, предметами старины. При его содействии приезжавшие в Ростов художники останавливались и устраивались в городе, получали возможность работать в кремлевских палатах, церквях и монастырях Ростова и его окрестностей. И.А. Шляков давал устные и письменные консультации по памятникам старины, с его помощью размещались и принимались заказы на работы – художественные, или связанные с комплектованием музеев и частных коллекций. «Добрым духом Ростовского кремля» называл Шлякова писатель Ю.Д. Беляев, посетивший Ростов в 1907 г.9

Деятельность Ивана Александровича отнюдь не ограничивалась рамками его родного города, о чем, помимо членства в Императорском Московском Археологическом Обществе, свидетельствует его участие в «Высочайше утвержденном комитете попечительства о русской иконописи» (с 1901 г.), «Обществе защиты и сохранения в России памятников искусства и старины» (с 1910 г.), в «Обществе возрождения художественной Руси», членом-учредителем которого он являлся (с 1915 г.)10 Сами названия этих общероссийских культурно-общественных организаций говорят о его интересе ко всему, что связано с древним и современным искусством.

В юные годы И.А.Шляков и сам учился рисованию у местного ростовского художника И.В. Юрова11. До нас дошли его рисунки и акварели 1884-1892 гг., изображающие каменную и деревянную архитектуру Ростова и его окрестностей, музейные предметы. В этих рисунках отражена также его работа по проектированию архитектурных реставраций и интерьерных росписей в Ростове, Угличе, Ярославле. Они использовались в качестве иллюстраций в книжных изданиях, экспонировались на VII Археологическом съезде в Ярославле12.

Роль И.А. Шлякова в культурной жизни нашла отражение уже в публикациях его современников13. О нем вспоминали в своих мемуарах художники М.В. Нестеров, П.И. Петровичев, Г.Д. Епифанов14. В архивах Ярославля и Ростова хранится значительная часть его переписки с множеством лиц, чья деятельность была связана с Ростовским музеем – чиновниками, церковными иерархами, учеными, деятелями культуры и искусства, коллекционерами15. В связи с нашей темой большой интерес представляют письма к И.А. Шлякову художников В.В. Верещагина, М.В. Нестерова, В.А. Симова, Н.К. Рериха, И.Я. Билибина, Н.В. Глобы, И.В. Баркова, Л.М. Браиловского, Г.Г. Шмидта, Р.С. Левицкого, до сих пор в очень малой степени опубликованные и лишь отчасти послужившие материалом для исследователей.

Архивные документы содержат сведения о распорядке в работе Ростовского музея и о том, как принимал здесь посетителей его хранитель. В одном из них, в частности, сообщается: «Музей работает с 9 до 15, по воскресеньям и праздникам с 9 до 14. В любые дни, по разрешенью Шлякова, до 20 ч., в том числе и церкви. И.А. Шляков имеет жительство в Ростове на Ярославской улице в собственном доме, его же можно видеть почти каждодневно по утрам в музее»16. Иван Александрович показывал желающим экспозицию, кремлевские храмы. Большой знаток ростовской старины, влюбленный в свое дело, И.А. Шляков обладал даром рассказывать о ней интересно и вдохновенно. Свидетельство этому – сохранившаяся до наших дней музейная Книга отзывов с благодарностями в его адрес17. Многие приезжие из дальних и ближних мест заранее списывались с Иваном Александровичем, договариваясь о приеме, некоторые запрашивали о возможности остановиться в ростовских гостиницах. В архиве музея сохранилось несколько десятков копий с его ответов на эти запросы.

Ученые, архитекторы, музейные работники и, безусловно, художники встречались Шляковым с особым вниманием. Последним он лично выдавал «открытые листы на право рисования» в помещениях кремля, ходатайствовал перед церковными властями о разрешении делать зарисовки в монастырских храмах18. Это обстоятельство необходимо учитывать при исследовании его взаимоотношений с приезжими художниками. Даже если известные сейчас документы не содержат прямых свидетельств о его общении с кем-то из них, вероятность таких общений весьма велика. Это неоднократно находило подтверждение по мере привлечения новых материалов, освещающих связи И.А. Шлякова с мастерами кисти того времени. Приезжим художникам, особенно желавшим работать в стенах музея, «разминуться» с его хранителем было практически невозможно. В неопубликованной части воспоминаний В.А. Симова имеется свидетельство, что Иван Александрович имел обыкновение самолично сопровождать их в экспозицию и, если не было других посетителей, оставлять одних, запирая на ключ. Целому ряду художников, активно участвовавших в работе Ростовского музея, по его инициативе было присвоено почетное звание «членов-сотрудников».

Едва ли не первым из московских художников, кто ознакомился с Ростовским музеем церковных древностей, был широко известный тогда график и живописец Д.М. Струков (1828-1899) – портретист, пейзажист, автор церковных интерьеров. Основной целью его приезда в апреле 1886 г. в Ростов была работа в Спасо-Яковлевском монастыре над литографией – «рисование с подлинника и исполнение на камне» образа Богоматери Ватопедской – келейной иконы св. Димитрия Ростовского, почитаемой в этой обители чудотворной19. Д.М. Струков трудился здесь по заказу настоятеля монастыря с условием отпечатания этой литографии тиражом в 1000 экземпляров, безусловно, для распространения среди благочестивых жителей Ростова и иногородних паломников. Не исключено, что в музей художника привлек не просто естественный интерес знатока и любителя старины, но чисто профессиональные задачи, непосредственно связанные с его тогдашней работой над изображением Ватопедской Богоматери. Во всяком случае, пребывание Д.М. Струкова в одном из здешних монастырей было достаточно заметным событием в художественной жизни города. Кажется, именно он и проторил для многих иногородних художников дорогу в «Белую палату», как называли тогда Ростовский музей церковных древностей.

В том же 1886 г. состоялся приезд в Ростов из Петербурга академика живописи М.Я. Виллие (1838-1810)20. Акварелист, живописец, пейзажист, он начал тогда изучение древнерусских архитектурных памятников, работая над серией акварелей того жанра, который назывался «художественной археологией». Несколько лет спустя в Императорской Академии художеств состоится архитектурная выставка, на которой «из живописцев-археологов выставил свои работы только М.Я. Виллие. Его акварели и рисунки – результат посещения в последние годы Ростова, Ярославля и Углича – изображают виды различных пунктов этих городов, а также внешность и внутренность некоторых древних церквей в этих городах. Все работы академика Виллие составляют род альбома и снабжены заглавною виньеткою, на которой сгруппированы наиболее замечательные древности Ростова и Ярославля»21. Посещение художником Ростова было связано с работой над «альбомом видов приволжских древних городов» по личному заказу Александра III22. На известных сейчас акварелях Виллие, в том числе посвященных Ростову и Борисоглебскому монастырю в его окрестностях, документальное воспроизведение памятников архитектуры сочетается с жанровыми мотивами – изображениями бытовых сцен городской и монастырской жизни23.

В Ростове художник вступил в тесный контакт с устроителями музея и начал деятельно сотрудничать с ними. М.Я. Виллие был не только художником, запечатлевшим облик современного ему Ростова. Его по праву можно назвать первооткрывателем прославленных в будущем фресок XVII в. церкви Воскресения в Ростовском кремле. Именно он сделал на них первые пробы, расчистив из под слоев позднейших записей фрагменты подлинной древней живописи. Об этом известно из документа, датированного 20 августа 1886 г. – подлинника письма членов Комиссии по реставрации древних кремлевских зданий в Ростове Великом ее председателю – ярославскому губернатору В.Д. Левшину. В письме сообщается: «В настоящее время проживающим здесь (в Ростове) художником академиком Михаилом Яковлевичем Виллие открыта на паперти Воскресенской церкви часть древнего альфрескового письма, которое в начале 60-х гг. настоящего столетия было в самом грубом искаженном виде замалевано неумелыми живописцами. Основываясь на сих данных, избранная Императорским Московским Археологическим обществом Комиссия полагала бы весь позднейший наслой красок смыть. Через то откроется во всей первобытной красоте древнее письмо священных изображений <...> Открытие этих фресок Члены Комиссии, совокупно с г. Виллие, берут под свое наблюдение». На документе читается резолюция В.Д. Левшина от 23 августа 1886 г. «Вполне согласен»24.

Связи Ростовского музея с Академией художеств, установленные с приездом Виллие, продолжались и позже, вплоть до 1910-х гг. В письмах, присылавшихся из этого учреждения на имя И.А. Шлякова, содержатся просьбы о консультациях по ростовским древностям, о присылке в Академию его опубликованных научных трудов, сообщения об отправлениях в музей последних изданий по искусству и архитектуре25.

Одна из «Книг посетителей Ростовского музея» сохранила запись, сделанную 28 июля 1887 г., о совместном посещении «Белой палаты» Н.А. Касаткиным (1859-1930) и С.В. Малютиным (1859-1937)26. Знакомство с Ростовом и его музеем художников столь разной творческой судьбы по-своему показательно. В работах того и другого ростовские темы, насколько нам известно, непосредственного отражения не нашли. Но если творческие интересы Касаткина – передвижника, автора картин «с направлением» из современной жизни с самого начала не были связаны с постижением мира художественной старины, то приезд сюда Малютина, будущего видного представителя модерна, оформлявшего в «русском стиле» здания и интерьеры в Талашкине, Смоленске, Москве, вполне закономерен и понятен27.

В самом конце 1887 г. произошло большое и знаменательное событие в художественной жизни Ростова. В город приехал работать находившийся в зените славы и европейской известности В.В. Верещагин (1842-1904). Художник пробыл здесь, с небольшим перерывом, до 24 февраля 1888 г. Ростов был первым пунктом в его творческой поездке в Ярославль, Кострому, Макарьев, Юрьевец28. Сразу же после приезда у Верещагина установились хорошие, если не дружеские, то приятельские и плодотворно-деловые отношения с И.А. Шляковым, продлившиеся несколько лет и привлекавшие к себе внимание исследователей, начиная с первой половины 1920-х гг.29 С тех пор эта тема, в разной степени подробности и достоверности, получила отражение в ряде публикаций30. Ранее опубликованные и обнаруженные в последнее время архивные материалы позволяют дополнить в некоторых частностях содержащиеся в них сведения, а также опровергнуть отдельные ошибочные утверждения.

Знакомство со Шляковым безусловно способствовало серьезному и углубленному вхождению Верещагина в мир ростовских древностей. «В Ростове внимание художника привлек церковный музей, располагавший интересной коллекцией предметов старины, прикладного искусства, разнообразной утвари»31. Как раз в это время Верещагин, незадолго до того вернувшийся в Россию, был «глубоко увлечен миром национальной старины, погружен в изучение древнерусского зодчества», в котором для него, по собственному признанию, открылись не только «образцы труда, знания и искусства целых столетий», но и источник, «способный питать современную художественную практику»32. Именно на этой почве любви к «миру национальной старины» и строились его отношения с И.А. Шляковым.

Почти два зимних месяца 1888 г., проведенные В.В. Верещагиным в Ростове, оказались весьма плодотворными. Тогда им были написаны «Улица в городе Ростове при закате зимой», «Княжьи терема в Ростовском кремле», три интерьера деревянной церкви Иоанна Богослова на Ишне, представленные в апреле того же года на персональной выставке художника в Париже, а осенью – в Нью-Йорке33. Сейчас известно местонахождение трех последних работ. Они хранятся в Русском музее и по живописным своим качествам принадлежат к числу лучших его произведений34. «Иконостас церкви Иоанна Богослова на Ишне близ Ростова Ярославского», по справедливому мнению А.К. Лебедева, «один из прекраснейших этюдов Верещагина зрелой поры его творчества. На нем изображен интерьер с уходящим вглубь полотна иконостасом, золочеными царскими вратами изумительной древней работы, подсвечниками и иконами, освещаемыми сбоку. Этюд очень красив. В нем с исключительными мастерством и убедительностью передано пространство, воздух, игра золотых и серебряных, переливающихся и искрящихся на свету предметов, их рельефность, материальность. Строгий рисунок, четкая перспектива, лежащие в основе этюда, дают возможность прочитать каждую деталь, каждую мелочь на полотне. Этюд при этом не несет отпечатка сухой, скучной графичности. Наоборот, свободная, легкая, смелая манера письма, приглушенные, сдержанные, но горящие на свету краски дают этюду аромат неповторимого артистизма и эстетического обаяния»35. Крупнейший исследователь творчества В.В. Верещагина совершенно справедливо упоминает о царских вратах «изумительной древней работы», запечатленных художником. Это выдающееся произведение ростовского монаха Исайи, созданное в 1562 г., действительно в то время находилось в храме и было заменено новейшей копией много позже36. Заметим кстати, что на картине В.В. Верещагина легко узнаются и две другие иконы (к. XVII в.), входившие в иконостас церкви Иоанна Богослова на Ишне, которые хранятся и экспонируются сейчас в Ростовском музее, – «Спас на престоле» справа от царских врат и ростовой прямоличный «Великомученик Георгий», располагавшийся в «завороте» местного ряда на северной стене37.

Не менее высоко оценивается тем же А.К. Лебедевым написанная тогда же картина В.В. Верещагина «Внутренний вид церкви Иоанна Богослова на Ишне близ Ростова Ярославского», которая «отличается, при внешней скромности сюжета, большими достоинствами, высоким мастерством исполнения. Перед зрителем интерьер деревянной церкви с группой молящихся прихожан. Сквозь окна в церковь врываются потоки солнечного света, играющего на предметах, золотящего и окрашивающего в пурпур куски пола, стен. Эта игра световых лучей и контраст освещенных и приобретших цветовое звучание кусков интерьера с погруженными во мрак частями передают замечательно живо и свежо пространство и воздух... По мастерству передачи света, воздуха, пространства, по красоте цветовой лепки предметов, по общей гармонии красок, выдержанных в теплой гамме, этюд заслуживает высокой оценки»38. Здесь, как и в третьей работе «ишненского цикла» («Перед исповедью на паперти сельской церкви») в интерьер введены элементы жанра.

И.А. Шляков был, безусловно, не единственным, но едва ли не первым из ростовцев, кто имел возможность ознакомиться с этими выдающимися произведениями прославленного мастера. Скорее всего, именно он указал впервые приехавшему в Ростов Верещагину на деревянный храм 1687-1689 гг. в окрестностях города, одну из главных здешних достопримечательностей, поскольку деревянная церковная архитектура входила в круг тогдашних научных интересов Шлякова – незадолго до знакомства с художником Иван Александрович обращался к этой теме в трех своих публикациях39. Сохранились также две акварели Шлякова с изображением деревянных церквей40.

По свидетельству современника, И.А. Шляков показывал Верещагину свои собственные рисунки, вызвавшие «одобрение знаменитого художника»41. Существует даже «совместное» их произведение – рисунок проекта иконостаса, сделанный Шляковым 4 июля 1888 г. и «расцвеченный» акварелью Верещагиным42. В своих письмах В.В. Верещагин, критикуя отдельные, по его мнению, художественные недостатки некоторых шляковских работ, вместе с тем, заинтересованно поддерживал перед ярославским губернатором А.Я. Фриде так и не осуществленный проект росписи Белой палаты Ростовского кремля, который был разработан Иваном Александровичем в 1886-1888-х гг.43

Хорошо известно о заботе, которой И.А. Шляков окружал В.В. Верещагина во время его приездов в Ростов. Так, зимой 1888 г. художник, вместе с женой, останавливался в доме Аполинарии Александровны Храниловой, родной сестры И.А. Шлякова44. Различные услуги В.В. Верещагину оказывали и другие его родственники45. Документально засвидетельствовано, что по просьбе художника И.А. Шляков заказывал рамы для его картин «русской серии» ростовским резчикам46. Среди тех, кто выполнял заказы Верещагина, был превосходный и высоко ценившийся не только в Ростове мастер М.Д. Левозоров, чьи рамы «обратили в Париже общее внимание изяществом и тонкостью работы»47.

Наверное, о такой, обычно считающейся ремесленной работе, как изготовление рам, не было бы большого смысла говорить, если бы не исключительное внимание, которое В.В. Верещагин уделял «обрамлению» своих картин. «У художника было особое ансамблевое восприятие как живописи в рамах, так и экспозиции собственных произведений в целом», «каждой серии живописных работ соответствует серия рам с определенной живописной обработкой поверхности, с использованием тщательно продуманных, тонко подобранных элементов орнамента. Так, например, к картинам русской серии 1880-1890-х гг. были изготовлены рамы с использованием мотивов русской народной резьбы» по рисункам самого художника48.

Еще раз художник приезжал в Ростов летом 1891 г. Точные даты приезда и отъезда не известны, но документы свидетельствуют о его нахождении в Ростове 21 июля и отбытии из города не ранее 4 или 5 августа49. В любом случае он пробыл здесь не менее двух недель, употребив все это время, или какую-то его часть на работу все в той же церкви Иоанна Богослова на Ишне. О ее цели – «кое-что кончить в Ишневской церкви» – В.В. Верещагин кратко и не совсем определенно сообщал И.А. Шлякову50. Скорее всего, речь идет о написании этюдов, или о каких-то доделках в картине «На этапе. Дурные вести из Франции» (из цикла «1812 год»), где изображен Наполеон после бегства из Москвы, нашедший кратковременный приют в маленькой деревянной сельской церкви. В этом произведении Верещагин использовал давно и хорошо знакомый ему интерьер храма на Ишне. В искусствоведческой литературе картина, как и часть цикла, датируется 1888-1895 гг.51

Работая над циклом «1812 год» В.В. Верещагин в письмах обращался к И.А. Шлякову с просьбой помочь ему присылкой старинной одежды, «какую носили еще в начале столетия». Ему требовался «армяк крестьянский или прикащичий желтого цвета», «треух, т.е. меховая шапка», «теплый поповский черный подрясник простой, подходящий деревенскому попу, непременно теплый, и камилавку – все это старое, грязное и теплое.»52 Скорее всего, эти и другие просимые вещи, прежде чем попасть в качестве исторических аксессуаров в картины цикла, собирались Шляковым, главным образом, в Ростове и его ближайших окрестностях.

Дружеское участие Ивана Александровича в делах художника простиралось до его согласия наблюдать за строительством дома Верещагина на окраине Москвы, когда тот длительное время находился в Париже53. Он же заказывал мебель художественной работы для этого дома ростовскому столяру И.А. Комарову и резчику Е.Н. Базину54.

Используя свою громкую известность и влияние, В.В. Верещагин, зимой 1888 г. помог Ростовскому музею в пополнении коллекции, подобрав в Макарьевском Унженском монастыре и в Юрьевце ряд икон, три картины и другие предметы старины, которые были переданы в музей летом того же года. Полный список поступивших в музей художественных ценностей тогда же был опубликован в «Ярославских губернских ведомостях»55. Экспонаты для музея В.В. Верещагин отбирал и позднее56. С другой стороны, будучи владельцем коллекции «русских древностей, выдающейся по художественному и историческому интересу», Верещагин пользовался помощью и участием Ивана Александровича в подборе вещей для собственного собрания57.

И.А. Шляков тщательно хранил все, что было связано в его жизни с Верещагиным. И не только письма – по свидетельству мемуариста, правда, позднего и не отличающегося особой точностью, в его доме на Ярославской улице «вдоль лестницы на второй этаж, по стене висели картины известных художников, среди которых была картина В.В. Верещагина, подаренная И[вану] А[лександровичу].»58 Сохранилась недатированная фотография художника с дарственной надписью: «Ивану Александровичу Шлякову В. Верещагин»59.

Давно и широко известно, что именно И.А. Шляков и В.В. Верещагин помогли стать на путь творчества замечательному русскому живописцу, уроженцу Ростовского уезда П.И. Петровичеву (1874-1947). Об этом подробно писал сам Петровичев в «Автобиографическом очерке», опубликованном впервые в 1951 г.60 В последнее время обнаружены архивные документы, подтверждающие, уточняющие или дополняющие это его свидетельство. В феврале 1891 г., за пять месяцев до знакомства с В.В. Верещагиным, увлекавшийся рисованием сын крестьянина-огородника из деревни Высоково под Ростовом Петр Петровичев, по представлению И.А. Шлякова Комитету Ростовского музея церковных древностей, был принят на работу – «в услужение при Музее»61. Это произошло после того, как Иван Александрович ознакомился с рисунками одаренного юноши и одобрил их, посчитав, что тот по своим способностям может стать «первым учеником» предполагавшегося к открытию при музее «рисовального класса»62. Шляковым же было предложено предоставить Петровичеву жилье «на хлебах» у музейного привратника, обеспечить его питанием и приобрести необходимую одежду63. Вскоре Петровичев стал «рисовальщиком». В отведенном ему помещении в кремле, по заданию того же И.А. Шлякова, он «промывал» старинные образа и, для придания экспозиционного вида окладам от несохранившихся икон, дописывал на досках, на которые эти оклады монтировались, «головы, руки, и все, что полагается»64. Для этой работы ему выделялись от музея деньги на покупку красок и необходимых принадлежностей65. Работая в музее, «Петровичев прошел школу иконописи, где и получил знания по технологии» и всю последующую творческую жизнь «сам готовил краски из сухих пигментов»66. Тогда же, на семнадцатом году жизни, начинающий «рисовальщик» принялся за самостоятельное писание икон. Все это было возможно только при наличии помощи и руководства со стороны профессионалов-иконописцев. Скорее всего, это были местные мастера Н.И. Марокуев и А.Н. Бубнов, которые в том же 1891 г. занимались «поправкой, промывкой и очисткой музейских икон»67.

Летним днем 1891 г. Петровичев работал в отведенной ему мастерской в одной из угловых башен Ростовского кремля – писал икону св. Александра Свирского, предназначавшуюся в подарок. За этим занятием и застал его В.В. Верещагин, приезжавший, как уже упоминалось, летом этого года в Ростов. Подробности их встречи вспоминает в «Автобиографии» сам Петровичев: Верещагин предложил начинающему иконописцу нарисовать «пейзажик, который перед окнами», и показать ему. Посмотрев рисунок, знаменитый художник одобрил его, посоветовал серьезно учиться и в следующем году поддержал юного провинциала при поступлении его в Московское училище живописи, ваяния и зодчества68. Не исключено, что с просьбой за П.И. Петровичева к Верещагину обращался тогда и Шляков. Е.В. Брюхановой обнаружен и частично процитирован архивный документ – записка В.В. Верещагина, адресованная Ивану Александровичу, в которой он сообщает своему адресату: «Об мальчике Вашем (художнике) написал в Москву – что скажут?»69. Было бы чрезвычайно соблазнительно считать, как это делает исследовательница, что слова о «мальчике-художнике» относятся к П.И. Петровичеву. В таком случае мы бы имели доказательство, что именно И.А. Шляков особо просил Верещагина походатайствовать за одаренного юношу, возможно, в одном из московских художественных учебных заведений. К сожалению, в этом источнике отсутствует имя их общего протеже. Кроме того, записка или не датирована в подлиннике, или процитирована Е.В. Брюхановой без указания на дату написания, что в настоящее время невозможно проверить, т. к. архив И.А. Шлякова в ГАЯО, где хранится этот документ, находится в обработке и с 1997 г. недоступен для изучения. Не исключено, что в записке упомянут кто-то другой из подававших надежды в области искусства юных ростовцев – и при жизни Верещагина, и позже Иван Александрович неоднократно оказывал им поддержку. Известно, что к 1903 г. при его содействии несколько из них обучались в московском Строгановском училище «полными пансионерами»70.

Работа В.В. Верещагина в Ростове оставила заметный след в художественной жизни города. Об этом свидетельствует созданные им здесь произведения, связь с музеем и лично со И.А. Шляковым, заказы местным мастерам – резчикам, и тот вклад, который он внес в подготовку к открытию в 1898 г. при Ростовском музее «Ремесленного класса рисования, иконописи, резьбы и позолоты по дереву», чьим попечителем станет И.А. Шляков71.

К сожалению, в нескольких современных публикациях содержатся ошибочные сведения, касающиеся пребывания Верещагина в Ростове и его сотрудничества со Шляковым. Так, в статье В.И. Вахриной, посвященной истории формирования коллекции Ростовского музея, утверждается, что они якобы вместе отыскивали и отбирали для музея произведения древнерусского искусства, осуществляя совместные поездки с этой целью в разные города, и «в 1800-х годах (sic! – Е.К.) обнаружили» в Софийском соборе в Вологде и в Макарьев-Унженском монастыре Костромской епархии целый ряд древних икон72. При этом автор статьи ссылается на хранящиеся в Ростовском музее архивные материалы (дело А-30). В этом деле, содержащем протоколы заседаний Комитета Ростовского музея церковных древностей и музейную переписку за 1888 г., действительно имеются документы, подтверждающие факты отбора Верещагиным предметов старины для музея не только в Макарьеве на Унже, но и в Юрьевце. Между тем, эти документы прямо свидетельствуют, что во время поездок художника в эти города И.А. Шляков находился в Ростове и получал от Верещагина письма с сообщением о сделанных находках и предпринятых шагах к их передаче в Ростовский музей. Основываясь на этих источниках, Е.В. Брюханова еще в 1993 г., без указания на ошибку В.И. Вахриной, фактически опровергла ее утверждение о совместной поездке Верещагина и Шлякова в Макарьев и Юрьевец73. Однако, десять лет спустя та же ошибка была повторена в предисловии к подготовленному В.И. Вахриной и Е.В. Гладышевой аннотированному альбому икон из собрания Ростовского музея. Не соответствует действительности и утверждение авторов альбома об участии В.В. Верещагина в находке И.А. Шляковым двух царских врат в Софийском соборе Вологды в 1888 г.74

Вызывает принципиальные возражения и способ публикации, осуществленной В.И. Вахриной, воспоминаний о И.А. Шлякове его внучатого племянника Н.И. Титова75. Воспоминания изданы в полном противоречии с существующими правилами научной публикации мемуарных текстов, которые состоят в том, что неверные, неточные или сомнительные сведения, сообщаемые мемуаристом, должны обязательно оговариваться в предисловии или в постраничных примечаниях. В противном случае, публикатор берет на себя всю ответственность за историческую достоверность написанного автором. Воспоминания Н.И. Титова, как уже отмечалось, не отличаются особой точностью. Они написаны через семьдесят лет после смерти И.А. Шлякова и повествуют о событиях, о которых автор знал понаслышке, или был их свидетелем в далеком детстве. Среди отдельных интересных и уникальных сведений, относящихся к жизни семьи Шляковых и их родственников, часть которых нуждается в проверке, здесь содержатся явные ошибки, никак не откомментированные при издании76. Кроме указанных в примечании многочисленных неточностей, допущенных и самим Н.И. Титовым, и публикатором его воспоминаний, неверно и утверждение мемуариста, что во время своих приездов в Ростов В.В. Верещагин останавливался в доме И.А. Шлякова. Оно было опровергнуто Е.В. Брюхановой еще до появления воспоминаний Н.И. Титова в печати77.

Осталось также без комментария не соответствующее действительности и способное породить очередную местную «легенду» сообщение мемуариста о том, что Иван Александрович якобы «переписывался с художником Васнецовым и получал от него эскизы на реставрацию кремля»78. Непонятно, о каком из братьев Васнецовых идет здесь речь, но тот и другой побывали в Ростове по одному разу. Виктор Михайлович оставил свою запись в Книге посетителей музея 28 июля 1894 г.79 Пять лет спустя в Ростов приезжал Аполлинарий Михайлович80. Других свидетельств об интересе этих художник





Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!