Икона “Богоматерь Одигитрия”1 была отреставрирована в 1981 г. Ю.М. Барановым. Вскоре она нашла свое место в постоянной экспозиции Ростовского музея, однако до сей поры не привлекла внимания исследователей.
Рассматриваемая икона поступила в Ростовский музей в 1929 г. из церкви Леонтия на Заровье, которая расположена в северо-западной части Ростова Великого. Нынешнее здание церкви, дошедшее до нас в руинированном состоянии2, было построено в 1772 г., на месте более раннего одноименного деревянного храма. Первое известное упоминание о деревянной Леонтьевской церкви относится к 1565 г.3, но, несомненно, церковь существовала и много раньше. Об этом косвенно свидетельствует то, что она была единственной приходской церковью города4, посвященной канонизированному еще в XII в. наиболее чтимому ростовскому святому епископу Леонтию.
По свидетельству Станислава Немоевского, оказавшегося в Ростове в 1606 г., тогда в городе при каждой летней холодной приходской церкви имелась отапливавшаяся по-черному церковь для отправления богослужения в зимнее время. Важно наблюдение С. Немоевского о том, что летние церкви “более изящно украшены образами”5. Внутреннее же убранство “закоптелых”6 зимних церквей, видимо, было сведено к минимуму. Надо думать, та же ситуация существовала и в предыдущее время, то есть в XVI в.
Из документа 1624 г. мы узнаем, что при деревянной клетского типа церкви Леонтия имелась “трапеза теплая пречистые Богородицы Одигитрие”7. Не случайно впоследствии в каменной Леонтьевской церкви был устроен одноименный придел, существовавший до начала XX в.8
Вероятно, рассматриваемая икона происходит из той деревянной церкви Одигитрии и, возможно, даже являлась ее храмовым образом.
По данным художника-реставратора Ю.М. Баранова, икона дошла до нас под двумя слоями поздних записей и со значительными утратами красочного слоя. Отмечена плохая сохранность первоначальной живописи на фоне и полях, имеются утраты и на изображениях ликов и рук, особенно значительные на лике Богоматери9.
Икона “Богоматерь Одигитрия” написана на одной доске не совсем правильной формы с двумя врезными сквозными шпонками. На ней представлено поясное изображение Богоматери. Левой рукой она поддерживает Младенца Христа, сидящего, слегка повернувшись к матери, которая чуть склонила голову в его сторону. Правая рука Богоматери застыла на уровне груди в изысканнейшем жесте благословляющего перстосложения. Взгляд ее обращен на зрителя. Вытянутой правой рукой Христос благословляет. В левой его руке находится свиток. Вишневый мафорий Богоматери кроме золотых звезд оформляет желтая кайма с богатым золотым орнаментом. Изнанка мафория серовато-голубая с зеленоватым оттенком. Чепец и хитон Богоматери темно-синие, на поруче - две желтые полосы светлой охры с золотым рисунком. Украшенная золотым орнаментом полоса идет по вороту хитона.
На Младенце светло-розовый, в белую косую клетку, хитон с темно-синими каймами по вороту и краям рукавов. Желтый гиматий Христа украшают золотые ассист и кайма, разделанная темно-синим, почти черным геометрическим орнаментом. Складки гиматия светло-коричневые. Белый пояс Младенца испещрен черными короткими полосками. Свиток белого цвета.
Санкирь личного коричневый с зеленоватым оттенком. Вохрение нанесено довольно темной охрой. Нимбы выполнены золотом, фон желтый, по краям иконы расположена красная кайма. Надписи почти целиком утрачены.
В целом же колорит нашей иконы довольно высветлен, что свидетельствует о стремлении ее мастера следовать уже затухающей дионисиевской традиции. Но в этом стремлении он не всегда был последователен, о чем говорит глухой темно-синий цвет чепца и хитона Богоматери.
Рассматриваемую икону, по-видимому, можно датировать серединой - второй половиной XVI в.
Поражает удивительное сходство данного произведения с широко известной иконой “Богоматерь Одигитрия”, выполненной около 1502-1503 гг. Дионисием для собора Ферапонтова монастыря10.
Вряд ли случайно, что ростовская икона по своим размерам составляет примерно четвертую часть ферапонтовской11. На обеих иконах сходны общие контуры соответствующих фигур, их позы, жесты рук, черты лиц. Почти одинаковы и многие мелкие детали, например, рисунок золотой отделки каймы мафория Богоматери, формы складок одежд и т.п. Одним словом, иконографическое сходство данных произведений более чем очевидно. Гораздо менее заметны их различия. Укажу на основные из них.
Правое плечо Богоматери на ростовской иконе выступает несколько больше, чем на ферапонтовской. Правая нога Младенца на последней выставлена влево так, что слегка перекрывает ступней изнанку мафория Богоматери. На ростовской же иконе соответствующая нога Христа опущена почти вертикально, не касаясь упомянутой изнанки. Большой палец благословляющей руки Богоматери на нашей иконе изображен более длинным, чем на ферапонтовской. На этом же произведении крайняя полоса каймы мафория Богоматери украшена изображениями цветных драгоценных камней, на ростовской - только золотым орнаментом, а на мафории у рук Богоматери указанная полоса вообще отсутствует. Орнамент каймы гиматия Младенца на ферапонтовской иконе состоит из завитков, на ростовской - из своеобразных уголков.
Ряд аналогичных элементов данных произведений имеет разную окраску. Например, хитон Младенца на ферапонтовской иконе светло-зеленый, а на нашей он светло-розовый. Пояс и свиток Христа на первом произведении голубые (правда, разных оттенков), на втором они белые.
В настоящее время известен целый ряд произведений, сходных по иконографии как с нашей иконой, так и с ферапонтовской Одигитрией12. Данный иконографический тип принято называть “Богоматерь Седмиезерная”. Основное его отличие от обычной Одигитрии заключается в том, что правая рука Богоматери изображается не прижатой к груди, а благословляющей13. Среди всех доступных для изучения “Седмиезерных” рассматриваемая икона выделяется наибольшей близостью упомянутой Одигитрии Дионисия.
Но существует еще одно произведение, которому очень близка по иконографии наша икона. Это происходящая из новгородского Софийского собора таблетка конца XV в. с изображением Богоматери Одигитрии на одной из своих сторон14.
Уже давно подмечено значительное сходство данной Одигитрии с упомянутой Одигитрией из Ферапонтова15. Самое же замечательное то, что рассматриваемая икона в некоторых деталях даже ближе указанной софийской таблетке, чем ферапонтовская икона. В частности, на софийской таблетке и ростовской иконе одинаково изображены правая ножка Младенца и орнамент в виде уголков на кайме его гиматия. Этими же самыми деталями ростовская икона отличается от ферапонтовской (см. выше).
Таким образом, наша икона имеет явное иконографическое родство как с Одигитрией на софийской таблетке, так и с Одигитрией из Ферапонтова. Трудно предположить, что мастер рассматриваемой иконы сознательно переработал иконографию этих двух произведений. Скорее всего, он более или менее достоверно повторил какой-то предшествовавший образец.
Учитывая все вышесказанное, а также слабую изученность иконографического типа “Богоматерь Седмиезерная”, можно предположить, что рассмотренная ростовская икона восходит к неизвестному ныне произведению, объединявшему в себе иконографические черты упомянутой софийской таблетки и ферапонтовской Одигитрии. Не было ли это произведение не дошедшей до нас иконой Дионисия или мастера его круга?
*Данная работа впервые была обнародована в качестве доклада 19 мая 1993 г. на конференции в Ярославском художественном музее.- ГМЗРК. Ц-929/683; 60,6 х 49,2 х 2,4 см.
- См.: Мельник А.Г. Уничтоженные храмы Ростова Великого //Московский журнал. М., 1991. № 11. С. 18-19.
- ЯЕВ. 1896. Ч. неофиц. Ст. 284.
- Разумеется, кроме данной церкви в ростовском Успенском соборе существовал придел св. Леонтия.
- Титов А.А. Записки Станислава Немоевского (1606-1608 гг.). М., 1907. С. 125.
- Там же. С. 125.
- “Жилые и пустые церкви” гор. Ростова, а также огородные, пахотные и сенокосные земли их в 1624-м г. //ЯЕВ. 1895. Ч. неофиц. № 43. Ст. 675.
- Краткие сведения о монастырях и церквах Ярославской епархии. Ярославль, 1908. С. 122.
- Приношу благодарность Юрию Михайловичу Баранову за консультацию по данному вопросу.
- Ср.: Перцев Н.В. О новооткрытом произведении Дионисия //Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилегающих к ней княжеств. XIV-XVI вв. М., 1970. С. 135-173; Смирнова Э.С. Живопись Древней Руси. Л., 1970. Илл. 28; Лазарев В.Н. Русская иконопись от истоков до начала XVI века. Московская школа. М., 1983. Илл. 125.
- Ср.: Перцев Н.В. Указ. соч. С. 155.
- См. там же. С. 171-173. Кроме указанных Н.В. Перцевым иконы с подобной иконографией имеются в собрании Рогожского кладбища в Москве (см. воспроизведение в: Смирнова Э.С., Лаурина В.К., Гордиенко Э.А. Живопись Великого Новгорода. XV век. М., 1982. С. 312), в Переславль-Залесском историко-архитектурном музее-заповеднике, № 5384/269И; в Муромском историко-художественном музее, М-6697; в церкви Иоанна Лествичника Кирилло-Белозерского монастыря.
- Перцев Н.В. Указ. соч. С. 171.
- Ср.: Смирнова Э.С., Лаурина В.К., Гордиенко Э.А. Указ. соч. С. 301, 307, 310, 311, 312, 319-320, 518. Илл. 19б.
- Лазарев В.Н. Страницы истории новгородской живописи. Двусторонние таблетки из собора св. Софии в Новгороде. М., 1977. С. 19-20, 43; Смирнова Э.С., Лаурина В.К., Гордиенко Э.А. Указ. соч. С. 312.