Электронная библиотека

Данная статья состоит из трех разделов, каждый из них освещает отдельную тему. Объединяет эти разделы то обстоятельство, что все они посвящены ростовским художникам: иконописцам, живописцам и финифтянщикам, которые жили во второй половине XVIII - начале XIX вв. и имели непосредственное отношение к Ростовскому или, с конца 1780-х гг., Ярославскому архиерейскому дому. Все три раздела имеют приложения, в них публикуются документы или списки имен художников.

I. Художники при Ростовском архиерейском доме в 1761-1764 гг.

Целью работы является обобщение сведений о художниках, которые состояли на службе в Ростовском архиерейском доме или работали по его заказам в последние годы перед секуляризационной реформой 1764 г.

Указанная тема, в целом, малоизученна. Известны работы Е.Ю. Ивановой, посвященные характеристике творческой деятельности Николая Лужникова одного из штатных архиерейских художников второй половины XVIII в.¹ Кроме этого живописца ни один из ростовских художников XVIII в. не удостоился особого внимания исследователей. Впрочем, отдельные имена ростовских иконописцев, живописцев и финифтянщиков второй половины XVIII в. встречаются в ряде изданий. Так, в неопубликованной работе Э. Добровольской дан перечень имен работавших в Ростове иконописцев и живописцев, сведения о которых сохранились в расходных книгах архиерейского дома 1762-1763 гг.² В работах И.М. Суслова, М.М. Федоровой и В.И. Борисовой упоминается имя ростовского финифтяного мастера Гаврилы Елшина, служившего в архиерейском доме в середине 1760-х гг.³

Основными источниками послужили расходные книги архиерейского дома 1762-1763 гг., опись архиерейского дома 1763 г. и ростовские исповедные росписи конца 1750-х-первой половины 1760-х гг.

Вначале рассмотрим положение художников, числившихся в составе штата архиерейского дома, то есть архиерейских штатных или, как их еще называли, домовых мастеров.

В 1763 г. при резиденции ростовского архиерея служили десять штатных иконописцев. От архиерейского дома им выделялось определенное содержание. Пятерым выплачивалось денежное и хлебное жалованье. При этом четверо иконописцев получали в год по 2 руб. и по 2,5 четверти ржи и овса, а один - в два с половиной раза больше. По всей вероятности, имевший более высокий оклад иконописец Петр Шилов являлся более опытным и искусным мастером. Возможно, именно он возглавлял деятельность архиерейской иконописной мастерской. Пятеро остальных домовых художников были так называемыми “кормовыми” служителями. Не получая за свою работу ни денежных, ни хлебных окладов, они довольствовались “застольною пищей” в архиерейском доме. По происхождению шестеро иконописцев были сыновьями домовых служителей, трое - детьми крестьян архиерейской вотчины, один - сыном жителя оброчных архиерейских слобод. Таким образом, все архиерейские художники являлись представителями социальных групп, находящихся в определенной зависимости от архиерейского дома. Более половины художников были потомственными домовыми служителями. Следует отметить, что статус домовых художников среди прочих служителей архиерейского дома был достаточно высок. Во всяком случае, в описи архиерейского дома 1763 г. при перечислении всех домовых служителей иконописцы названы в числе первых⁴.

Уровень профессионального мастерства штатных художников являлся объектом постоянного внимания со стороны архиерейского дома. Обучение иконописанию производилось при доме, более опытные мастера учили начинающих. К примеру, в исповедных росписях 1761 г. домовые иконописцы Козьма Михайлов, Алексей Васильев и Андрей Алексеев названы “федоровыми учениками”, следовательно, они к тому времени прошли или проходили выучку у архиерейского художника Федора Шилова. Для обучения штатных иконописцев и живописцев, помимо привлечения домовых художников, приглашались мастера знаменитых художественных центров. Так, в 1762 г. обучение детей домовых служителей иконописанию при архиерейском доме осуществлял малороссийский живописец Лаврентий Якимов с. Неленовский. По завершении своей работы, 30 января 1763 г., он отбыл в Москву. На смену ему в 1763 г. прибыл иеродиакон Троице-Сергиевской лавры Климент. Труд приглашенных учителей хорошо оплачивался. Наиболее отличившиеся ученики также получали вознаграждение. К примеру, в конце 1763 г. иеродиакон Климент получил 30 руб., а его ученикам, Гладкову и Лужникову, было выдано по 2 руб.⁵

Штатные архиерейские иконописцы были достаточно молоды. Из десяти домовых художников известен возраст пятерых. Старшему, Федору Шилову, в 1763 г. было 30 лет, остальным четверым - до 25 лет⁶. Поскольку в начале 1760-х гг. имело место активное обучение детей служителей архиерейского дома иконописанию и живописи, видимо в 1762-1763 гг. состав штатных архиерейских иконописцев существенно обновился и пополнился новыми молодыми художниками.

После реформы 1764 г., в ходе которой штат служащих Ростовского архиерейского дома был значительно сокращен, вместо десяти иконописцев при доме были оставлены только двое - Николай Лужников и Михаил Гладков⁷.

К сожалению, известные мне источники не содержат сведений о каких-либо конкретных видах деятельности архиерейских иконописцев. Предположительно, основной обязанностью домовых художников являлось написание новых икон и живописных полотен, а также подновление старых образов.

В 1761-1763 гг. при Ростовском архиерейском доме не только писались иконы и картины, но и осуществлялась роспись финифти. В исповедных росписях 1761 г. в качестве домового финифтяного мастера назван сын архиерейского кучера Сергей Петров. Судя по данным архиерейской расходной книги, с конца весны - начала лета 1762 г. производством финифтяных изделий в архиерейском доме занимался архиерейский певчий Гаврила Иванов с. Елшин, за что ему, помимо штатного певческого жалованья, было заплачено 5 руб. 34 коп. В описи архиерейского дома 1763 г. Елшин уже числился не певчим, а “мастером финифтяной работы”. В то время ему было 33 года. Труд этого художника ценился очень высоко. Его годовой оклад в 1763 г. составлял 8 руб. и по 8 четвертей ржи и овса, что более чем в два раза превосходило размер среднего жалованья домовых служителей⁸. В новом, утвержденном после реформы 1764 г., штате архиерейского дома имя финифтянщика Гаврилы Елшина не упомянуто⁹. Между тем, подпись Гаврилы Елшина содержится в ведомости домовых красок для икон и финифти 1765 г., по которой в 1766-1767 гг. мастер получал краски для росписи финифти¹⁰. Следовательно, и после 1764 г. Елшин продолжал работать по заказам архиерейского дома.

В 1763 г. архиерейский дом дважды - в мае и в ноябре, закупал финифтяные краски. При этом, в ноябре на них израсходовали огромную сумму в 216 руб., на которую были приобретены краски следующих цветов: пурпур фиолетовый - 12 золотников стоимостью по 6 руб. за 1 золотник; зелень светлая, черная и желтая густая - по 12 золотников краски каждого цвета, ценою по 4 руб. за золотник¹¹.

Как видим, финифтяные краски стоили очень дорого, но денег на них не жалели. В целом это свидетельствует не только о наличии, но и об определенном размахе “домового финифтяного дела”. Следовательно, уже в начале 1760-х гг., то есть при митрополите Арсении, Ростовский архиерейский дом, содержащий собственных мастеров-финифтянщиков и тратящий сотни рублей на финифтяные краски, был крупным центром росписи финифти. Приведенные факты - это самые ранние из известных до сих пор документально подтвержденных сведений о производстве финифтяных работ в Ростове.

Помимо содержания домовых художников, архиерейский дом использовал труд “сторонних” иконописцев и живописцев. В документах второй половины XVIII в. “сторонними” названы мастера, которые, в отличие от домовых мастеров, не состояли в штате архиерейского дома, а нанимались домом для исполнения различных видов работ со стороны, или, иными словами, работавшие по заказам. Художники, приглашенные архиерейским домом для обучения домовых иконописцев, помимо этого, писали для дома новые иконы и поновляли старые. Так, в 1762 г. иконы для архиерейской резиденции писал и поновлял Лаврентий Неленовский, в 1763 г. две иконы Успения Богоматери изготовил иеродиакон Климент. Работавший в 1763 г. в Ростове живописец Венедикт Дмитриев сын Свидерский по заказу архиерейского дома написал шесть икон с изображением св. Димитрия Ростовского¹². Все эти художники являлись приезжими мастерами, они работали в Ростове в течение определенного срока, а затем покидали город.

Гораздо чаще с заказами на иконы архиерейский дом обращался к сторонним иконописцам, постоянно проживавшим в Ростове. На протяжении 1763 г. к работе были привлечены семеро ростовских художников. Всем им заказывались иконы двух сюжетов - изображавшие либо св. Димитрия Ростовского, либо “Моление ростовских чудотворцев”. На мой взгляд, спрос на иконы именно этих сюжетов возник в 1763 г. не случайно. Незадолго до того, в 1757 г., ростовский митрополит Димитрий был причислен к лику святых, а в мае 1763 г. в Ростове торжественно отмечалось переложение мощей святителя в серебряную гробницу. Это празднование, в котором принимала участие сама императрица, получило широкий общественный резонанс. Не удивительно, что иконы, изображавшие новоявленного ростовского чудотворца, как одного, так и в окружении других ростовских святых, пользовались в Ростове необычайной популярностью. Вероятно, рост спроса на ростовские иконы обусловил столь активное обращение архиерейского дома к помощи сторонних иконописцев. На протяжении 1763 г. Ростовский архиерейский дом осуществил более двадцати заказов на партии икон с изображением св. Димитрия и “Моления ростовских чудотворцев”. При этом восемь заказов относятся к маю, когда в Ростове происходили торжества по случаю переложения мощей св. Дмитрия, а четыре заказа выпали на октябрь - месяц, в котором отмечается память св. Дмитрия Ростовского.

Пятеро из семерых местных иконописцев в той или иной мере были связаны с архиерейским домом. Так, Леонтий Коркин являлся сторожем кафедрального собора, Михаил Козьмин - сыном соборного сторожа, а причт собора входил в состав штата архиерейского дома. Иван Яковлев был церковным дьячком, Василий и Петр Семеновы - сыновьями дьячка, таким образом, будучи представителями духовного сословия, они находились в юрисдикции ростовского архиерея. Наконец, проживавший в Ростове иконописец Лука Никитин был сыном крестьянина архиерейской вотчины. Наиболее отдаленное отношение к архиерейскому дому имел служитель Борисоглебского монастыря Семен Иванов. Самое большое количество икон для архиерейского дома было написано Леонтием Коркиным. В период с марта по октябрь он выполнил пять заказов, написав в совокупности 37 икон, в том числе 20 образов св. Димитрия и 17 изображений “Моления ростовских чудотворцев”. Михаил Козьмин и Лука Никитин специализировались на изготовлении икон с изображением св. Димитрия. В 1763 г. первым было написано 23 иконы, вторым - 22. Иван Яковлев написал для архиерейского дома 15 икон, Василий и Петр Семеновы - 10; Семен Иванов - 2¹³.

Стоимость работы сторонних мастеров зависела от уровня мастерства и степени значимости иконописца, а также, от размеров заказных икон. Местные иконописцы, в большинстве своем, поставляли в архиерейский дом небольшие “пядничные” иконы - шестилистовые (ок. 20х30 см) и восьмилистовые (ок. 30х40 см), которые предназначались для продажи или раздачи богомольцам. Местные мастера работали по следующим расценкам. За шестилистовое “Моление” иконописцу платили по 30 коп., за восьмилистовое - по 40 коп. Шестилистовая икона св. Димитрия стоила 30-35-40 коп., восьмилистовая - 35-40-50 коп.¹⁴ Труд приезжих иконописцев оценивался дороже. К примеру, Дмитрию Свидерскому за написание шести икон св. Димитрия было выплачено 12 руб.¹⁵ Как правило, все сторонние иконописцы работали своими красками.

Помимо икон архиерейский дом осуществлял заказы на изготовление живописных полотен. Имеются сведения, что летом 1763 г. по заказу ростовского епископа Афанасия живописец Алексей Петров с. Антропов написал портрет императрицы Екатерины II¹⁶.

Итак, Ростовский архиерейский дом в 1762-1763 гг., то есть до секуляризационной реформы, подорвавшей его экономическое могущество, являлся значительным художественным центром. При резиденции ростовского владыки имелась иконописная мастерская и осуществлялась роспись финифти. В 1763 г. в штате архиерейского дома состояло десять иконописцев и один финифтянщик. Кроме того, по заказам архиерейского дома работало значительное число как местных ростовских иконописцев, так и специально приглашенных в Ростов именитых художников из Москвы и Троице-Сергиевской лавры.

Ниже публикуется список имен мастеров, которые в начале 1760-х гг. являлись домовыми художниками или писали иконы по заказу архиерейского дома. Список составлен в алфавитном порядке. На первом месте стоит имя, затем отчество. Если известны фамилия или прозвище, то они ставятся на первом месте, а за ними указываются имя и отчество. Имена иконописцев, отмеченные знаком “*”, упомянуты в неопубликованной работе Э. Добровольской “Кремль Ростова Великого”. Имена ростовских иконописцев и финифтянщиков, также как и сведения о художниках, публикуются впервые¹⁷.

• Алексей Васильев* - род. в 1739 г., сын крестьянина архиерейской вотчины Ставотинского повытья Ростовского уезда; проживал в приходе ростовской церкви Бориса и Глеба; в 1762-1763 гг. в архиерейском доме обучался иконописанию; в 1761-1763 гг. упомянут как штатный архиерейский иконописец¹⁸.
• Андрей Алексеев* - род. в 1741 г., сын служителя архиерейского дома; проживал в приходе ростовской церкви Бориса и Глеба; в 1762-1763 гг. в архиерейском доме обучался иконописанию; в 1761-1763 гг. упомянут в качестве штатного архиерейского иконописца; в феврале 1764 г. по приказу епископа Афанасия вызывался в Петербург “для жительства” при ростовском архиерее¹⁹.
• Антропов Алексей Петров (с.) - живописец, летом 1763 г. по заказу епископа Афанасия написал для архиерейского дома портрет императрицы Екатерины Алексеевны, получив за работу 20 руб.²⁰
• Баженов Алексей Михайлов (с.) - состоял в числе штатных архиерейских иконописцев; проживал в приходе ростовской церкви Петра и Павла; скончался до 1762 г.²¹
• Василий Семенов - род. в 1741 г., сын Семена Афанасьева, дьячка ростовской церкви Святых Отец; проживал в приходе этого храма; в 1763 г. по заказу архиерейского дома вместе с братом Петром Семеновым написал 5 икон “Моления ростовских чудотворцев” и 5 икон св. Димитрия, получив за работу 3 руб. 50 коп.²²
• Глатков (Гладков) Михаил Иванов (с.) - в 1763 г. в архиерейском доме обучался иконописному и живописному мастерству; после 1763 г. зачислен в штат домовых иконописцев²³.
• Елшин Гаврила Иванов (с.) - род. в 1730 г., сын певчего Ивана Ефимова с. Елшина (род. ок. 1710 г.) и Евдокии Ивановой; в Ростове жил в приходе церкви Николы на Подозерье; в 1759 г. упоминается как подьяк²⁴; в 1762 г. - как архиерейский певчий; с мая 1762 г., будучи певчим, начал заниматься изготовлением финифти при архиерейском доме; в перечне служащих Ростовского архиерейского дома 1763 г. указан как штатный архиерейский “мастер финифтяной работы”²⁵; в списке архиерейских служащих 1764 г. его имя отсутствует²⁶.
• Иван Михайлов - сын домового служителя; в 1763 г. упомянут в качестве архиерейского штатного “кормового” иконописца²⁷.
• Иван Яковлев - род. в 1726 г.; дьячок ростовской церкви Климента папы Римского; в мае 1763 г. по заказу архиерейского дома написал 5 икон “Моления ростовских чудотворцев” и 10 икон св. Димитрия, получив за работу 5 руб. 20 коп.²⁸
• Климент, иеродиакон Троице-Сергиевской лавры - в 1763 г. в архиерейском доме обучал домовых иконописцев живописному и иконописному мастерству; написал для архиерейского дома две иконы Успения Богоматери; за работу получил 30 руб.²⁹
• Козьма Михайлов* - род. в 1738 г., сын крестьянина архиерейской вотчины Ставотинского повытья Ростовского уезда; проживал в приходе ростовской церкви Бориса и Глеба; в 1762-1763 гг. в архиерейском доме обучался иконописанию; в 1761-1763 гг. упомянут как штатный архиерейский иконописец; назван иконописцем в ростовских исповедных росписях 1770 г.³⁰
• Коркин Леонтий Иванов (с.)* - сторож ростовского Успенского собора; за период с марта по октябрь 1763 г. по заказу архиерейского дома написал 17 икон “Моления ростовских чудотворцев” и 20 икон св. Димитрия, получив за работу 15 руб. 15 коп. В начале 1770-х гг. Леонтий Коркин работал по заказам ростовского Рождественского монастыря. Так, в 1771 г. им были написаны иконы для праздничного ряда нового иконостаса придела Козьмы и Дамиана Рождественского собора. За изготовление праздничного чина и поновление нескольких старых икон мастер получил 150 руб. В 1773 г. иконник Леонтий Коркин расписал новый запрестольный выносной крест для монастыря и обновил семь больших церковных образов, за что ему было заплачено 10 руб.³¹
• Краснов Михаил - сын крестьянина архиерейской вотчины; в 1763 г. упомянут как архиерейский штатный “кормовой” иконописец³².
• Кучеров Сергей - сын домового служителя; в 1763 г. упомянут в качестве архиерейского штатного “кормового” иконописца³³.
• Михаил Козьмин* - род. в 1743 г., сын сторожа и звонаря ростовского Успенского собора Козьмы Михайлова; проживал в приходе ростовской церкви Петра и Павла; за период с мая по ноябрь 1763 г. по заказу архиерейского дома написал 23 иконы св. Димитрия, получив за работу 8 руб.³⁴
• Лужников Николай Семенов (с.)* - сын жителя домовых оброчных слобод; в 1762-1763 г. при архиерейском доме обучался иконописному и живописному мастерству; с 1763 г - штатный архиерейский иконописец; в октябре 1764 г. по приказу епископа Афанасия был вызван в Петербург “для жительства” при ростовском архиерее³⁵.
• Лукьян Никитин - род. в 1735 г.; в исповедных росписях 1758 и 1762 гг. указан в качестве архиерейского иконописца; в ведомости домовых служителей 1763 г. имя этого художника не упомянуто³⁶.
• Неленовский Лаврентий Якимов (с.)* - малороссийский иконописец и живописец; в 1762 г. в архиерейском доме обучал детей домовых служителей иконописанию; писал и поновлял иконы для архиерейской резиденции, получив за работу над иконами 17 руб. 82 коп.³⁷
• Петр Иванов - сын домового служителя; в 1763 г. упомянут как архиерейский штатный “кормовой иконописец”³⁸.
• Петр Семенов* - род. в 1743, сын Семена Афанасьева, дьячка ростовской церкви Святых Отец; проживал в приходе этого храма; в октябре 1763 г. вместе с братом Василием Семеновым по заказу архиерейского дома написал 5 икон “Моления ростовских чудотворцев” и 5 икон св. Димитрия, получив за работу 3 руб. 50 коп.³⁹
• Рещиков Григорий - сын служителя архиерейского дома; в 1763 г упомянут как архиерейский штатный “кормовой” иконописец⁴⁰.
• Свидерский Венедикт Дмитриев (с.)* - малороссийский иконописец и живописец; в 1763 г. по заказу архиерейского дома написал 6 икон св. Димитрия, получив за это 12 руб.⁴¹
• Семен Иванов* - служитель ростовского Борисоглебского монастыря; в мае 1763 г. по заказу архиерейского дома написал две иконы св. Димитрия⁴².
• Сергей Петров - род. в 1740 г., сын архиерейского кучера Петра Леонтьева; проживал в приходе ростовской церкви Бориса и Глеба; в исповедных росписях 1761 г. указан как “Дому Его Преосвященства финифтяной мастер”⁴³.
• Шилов Федор Федоров (с.)* - род. в 1733 г., сын служителя архиерейского дома; проживал в приходе ростовской Воздвиженской церкви; в 1761-1763 гг. упомянут как архиерейский штатный иконописец⁴⁴.

II. Обучение художников Ярославского архиерейского дома в начале XIX века

В Ярославском архиерейском доме так же, как и в то время, когда он являлся Ростовским, существовала практика обучения детей штатных служителей различным ремеслам, полезным для домового хозяйства. Служительских детей в достаточно раннем возрасте зачисляли в штат и отдавали в обучение, выплачивая при этом половину жалованья⁴⁵. По истечении нескольких лет архиерейский дом получал молодых, полных сил мастеров, овладевших всеми секретами какого-либо мастерства. Обучение могло производиться или при архиерейском доме, в этом случае учителями являлись штатные служители, или вне дома, “на стороне”, тогда в качестве учителей выступали “сторонние” мастера.

В этой работе речь пойдет об обучении домовых художников у “сторонних” мастеров. Источниками послужили контракты, заключенные архиерейским экономом и ростовскими художниками, изъявившими желание обучить живописному или финифтяному искусству детей архиерейских служителей. Эти документы не только содержат имена художников начала XIX в., как опытных мастеров, так и начинающих учеников, но также характеризуют условия, в которых в начале XIX столетия происходил процесс обучения иконописи, живописи и финифти.

Начиналось все с выбора художника, который бы согласился взять ученика. Поиском такого мастера занимался или сам будущий ученик, или его родители. К примеру, когда в 1801 г. домовой служитель Абрам Метелкин захотел обучиться искусству финифти, он сам подыскал себе учителя из числа ростовских посадских финифтянщиков. Им стал Гаврила Андреев с. Гвоздарев⁴⁶. В 1802 и 1804 гг. Мария Яковлева дочь Горячева, вдова бывшего архиерейского служителя штатного живописца Николая Михайлова сына Горячева, намереваясь обучить живописи своего сына Андрея, дважды выбирала для него учителей. В первый раз она заручилась согласием потомственного живописца ростовского мещанина Дмитрия Михайлова сына Гладкова⁴⁷, а второй раз обратилась к художнику Порфирию Семенову, дворовому человеку помещика Ростовской округи Ивана Петровича Филатьева⁴⁸. При выборе учителя внимание обращалось не только на его художественный талант, но и на его способность научить чему-либо. Так, в характеристике, данной живописцу Дмитрию Гладкову, особо отмечалось, что художник он опытный и “живописное искусство знает”, а главное, “в обучении у него как прежде ученики находились, так и ныне обучаются с успехом”⁴⁹.

В том случае, если художник выражал свое согласие взять ученика, с ним предварительно договаривались об условиях, на которых будет производиться обучение - определялись срок обучения и размер оплаты. По известным мне документам, обучение художников продолжалось от 3 до 6 лет. При этом, чем младше был ученик, тем больший срок отводился ему для овладения художественным мастерством, в то время, как для старших или “опытных в художестве” эти сроки сокращались. К примеру, когда десятилетнего Андрея Горячева впервые пытались отдать в обучение, мастер согласился взять его на шесть лет. Это обучение так и не состоялось, поскольку не удалось получить разрешение архиерея. Вторая попытка оказалась более успешной. В то время Андрею было уже двенадцать лет, и мастер взялся обучить его живописи в течение пятилетнего срока. Для обучавшегося живописи Абрама Метелкина курс обучения искусству росписи финифти составил всего лишь три года⁵⁰. Стоимость оплаты труда учителя, в среднем, составляла 10 руб. в год⁵¹. По всей видимости, мастеру принадлежали права на все изделия, изготовленные его учеником в процессе обучения. Не случайно срок обучения четко фиксировался и строго выдерживался. Доходило до того, что если какие-то дни ученик пропускал по болезни, то все их он обязан был отработать по истечении срока своего обучения⁵².

После выбора учителя и получения его согласия подавалось прошение на имя архиерея с подробным изложением всего дела. Первоначально дело слушалось в духовной консистории, затем передавалось на рассмотрение владыки. Порой требовалась дополнительная информация, например, характеристика художника, бравшегося за обучение. Тогда консистория посылала соответствующее распоряжение просителям, они собирали необходимые сведения и сообщали их в консисторию. Если решение владыки было отрицательным, то вопрос об обучении или откладывался до лучшего времени, или вовсе снимался. Положительная резолюция архиерея являлась гарантией того, что обучение состоится.

Заручившись архиерейским согласием, эконом архиерейского дома заключал с художником, выступавшим в качестве учителя контракт, в котором мастер обязывался обучить своего нового ученика “всему тому, чему сам умею и все ему объявить свое искусство без всякаго закрывательства”, а ученик, в свою очередь, обязывался “во сном учении быть во всяком послушании и стараться во оное время обучаться со всяким прилежанием без ленности”⁵³. Помимо этого в контракте точно оговаривались срок обучения, оплата труда учителя и условия содержания ученика. По этим условиям ученик переходил жить к учителю и в течение всего срока “неотлучно” состоял при нем, а учитель был обязан “содержать его пищею”. В некоторых случаях в течение первого года обучения ученик кормился сам, и только по окончании этого срока переходил на содержание учителя. Одежду и обувь ученик должен был либо зарабатывать сам, либо получать от своей семьи. Если обучение по каким-то причинам прекращалось, и контракт разрывался, по условиям договора, тот, по чьей вине это происходило - или учитель, или ученик, обязывался выплатить противоположной стороне большую неустойку (текст одного из контрактов опубликован в приложении).

Обучение искусству живописи и финифти открывало широкие возможности, являлось залогом хорошей карьеры. Дети служителей, успешно прошедшие курс обучения живописи, иконописи или финифти, имели возможность быть зачисленными в штат архиерейского дома в качестве художников, а эта должность имела достаточно высокий статус. В отличием от других архиерейских служителей, которым поручалась работа, не требующая особого таланта и долгой выучки, художники были на особом счету и пользовались определенными привилегиями. К примеру, домовые финифтянщики были освобождены от необходимости наряду с остальными служителями заниматься “черными” работами по дому.

Любое хозяйство, а тем более такое обширное, как архиерейский дом, всегда в избытке предоставляет “черную” работу - тяжелую, однообразную и грязную. В архиерейском доме эту работу по очереди выполняли все домовые служители, за исключением тех, которые по каким-либо причинам были освобождены от нее, как, например, штатные архиерейские финифтянщики Семен Иванов сын Исаев и Иван Федоров с. Коновалов. Эти художники, по их собственному признанию, “с самого малолетства нашего и по определении нас в штатные служители в таковых черных работах никогда не обращались, а упражнялись во учении письму финифтяному”⁵⁴. Так было в конце XVIII в., при архиепископе Арсении. 23 декабря 1799 г. он скончался, с 26 декабря его преемником на Ярославской кафедре стал епископ Павел⁵⁵. Заводя в архиерейском доме собственные порядки, новый архиерей, в частности, решил заставить домовых финифтянщиков наравне с прочими служителями исполнять по дому “черные работы”. В сентябре 1800 г. архиерейские служители финифтяных дел мастера Семен Исаев и Иван Коновалов обратились к епископу Павлу с просьбой освободить их от этой непосильной нагрузки (текст прошения финифтянщиков опубликован в приложении). Они признались архиерею, что тяжелые работы “исправлять по непривычке нашей к ней почти не можем”. Оба художника в один голос жаловались на появившуюся у них дрожь в руках, которая снижала качество исполнения миниатюрного письма. Исаев и Коновалов просили у владыки разрешения нанимать вместо себя для “черных работ” исправных работников, с тем, чтоб самих художников ничто не отвлекало от изготовления финифти. Разумеется, желая избавить себя от выполнения тяжелых работ, они в первую очередь заботились об улучшении условий своего существования. Вместе с тем, в прошении художники выразили беспокойство по поводу сохранения качества своих росписей. По словам финифтянщиков, прежний архиерей, архиепископ Арсений, требовал от своих художников большего числа финифтяных изделий и скорейшего их изготовления, не особо заботясь при этом о совершенстве исполнения росписи. Художники, вынужденные принять условия своего хозяина, все же не желали снижаться до уровня простых ремесленников, тиражировавших бесчисленные однообразные копии, они дорожили качеством своей работы, стремились сохранить и упрочить “чистоту письма”. Финифтянщики заверили епископа Павла, что если он прикажет им изготавливать финифть отменного качества, они приложат к этому все свои усилия⁵⁶. Рассмотрев прошение художников, епископ Павел отдал следующее распоряжение: “естли спи просители хотят работу производить исправнее и письмом чистым, то уволить их от поденной черной работы”. При этом архиерей потребовал представить ему образцы изготавливаемых ими изделий. Вскоре это было исполнено, Семен Исаев написал изображение “Обручение великомученицы Екатерины”, а Иван Коновалов - образ св. Димитрия Ростовского. Выполненной работой епископ Павел, в целом, остался доволен. Архиерей лишь посоветовал домовым финифтянщикам в дальнейшем стараться более заботиться “о исправнейшей рисовке” своих миниатюр⁵⁷.

Приложение

1802 г. Контракт на обучение искусству росписи финифти домового служителя Аврама Метелкина, заключенный с ростовским посадским финифтянщиком Гаврилой Гвоздаревым.

1802 года июля 1 дня.
Дому Его Высокопреосвященства Святейшаго Правительствующаго Синода члена Павла архиепископа Ярославскаго и Ростовскаго и орденов святаго Александра Невскаго и святая Анны I-го класса кавалера эконом иеромонах Кесарий и города Ростова посадской Гаврила Андреев сын Гвоздарев заключили сие договорное писмо, в том, что я, Гвоздарев, взял Дому Его Высокопреосвященства служителя Аврама Метелкина для обучения финифтяному мастерству впредь на три года, то есть будушаго 1805 года июля ж по 1 число, с тем, чтоб мне, Гвоздареву, ево, Метелкина, обучить всему тому, чему сам умею и все ему объявить свое искусство без всякаго закрывательства, а ему, Метелкину, во сном учении быть во всяком послушании и стараться во оное время обучаться со всяким прилежанием без ленности. Пищу ж иметь ему, Метелкину, у меня, Гвоздарева, а одежду как нижнюю, так и верхнюю носить свою собственную. Естли же он, Метелкин, в то трехгодичное время по каковым причинам у меня жить не будет, а отлучится прежде сего времени, то за оную неустойку должен он, Метелкин, ему, Гвоздареву, заплатить сто рублев, також и я, Гвоздарев, обязуюсь, естли ево, Метелкина, держать и учить не буду, тож должен за мою неустойку заплатить сто рублей. Також во оное трехгодичное время случится ему, Метелкину, куды отлучится или заболеть, то сколько оных дней выйдет, то ему, Метелкину, по окончании трехгодичнаго времени оные прогулные дни заработать без всяких отговорок, в чем я, Гвоздарев, сне договорное письмо и дал, кое и своим рукоприкладством утверждаю, с тем, чтоб со оного писма получить мне за подписанием ево, отца эконома, копию.
К сему договорному писму ростовской посацкой Гаврила Андреев Гвоздарев руку приложил⁵⁸.

1800 г. Прошение штатных архиерейских финифтянщиков Семена Исаева и Ивана Коновалова об освобождении их от выполнения “черных работ”.

Святейшаго Правительствующаго Синода члену Великому Господину Высокопреосвященнейщему Павлу Архиепископу Ярославскому и Ростовскому и ордена святыя Анны I класса Кавалеру Дому Вашего Высокопреосвященства штатных служителей финифтяных мастеров Семена Иванова сына Исаева и Ивана Федорова сына Коновалова всепокорнейшее прошение.
По приказанию Вашего Высокопреосвященства, объявленному нам чрез прежде бывшаго эконома архимандрита Антония находимся мы имянованные с прочими служителями в Доме Вашего Высокопреосвященства при исправлении черных работ, но как с самаго малолетства нашего и по определении нас в штатные служители в таковых черных работах никогда не обращались, а упражнялись во учении писму финифтяному, почему черную работу впредь исправлять по непривычке нашей к ней совсем почти не можем. К тому ж, хотя и недавно в сей работе находимся, однако чувствуем в руках к продолжению нашего искусства не таковую уже способность, ибо оныя после работы имеют дрожание. А посему и писать образа исправно никак не возможно, и дабы нам чрез сие с семействами нашими не притти в крайнее разорение и бедность и для того Ваше Высокопреосвященство милостивейшаго отца и архипастыря всенижайше и всепокорнейше просим в рассуждении вышеписанных причин нас нижайших от исправления черных работ уволить, а вместо того благоволить повелеть нам в очередь нашу нанимать к исправлению тех работ вольных и исправных работников, какия отцом экономом Кесарием приказаны будут, или паки оставить нас при исправлении на дом Вашего Высокопреосвященства финифтяных писать образов. Касательно до писма прежних нами образов, в бытность покойнаго // Преосвященнейшаго Арсения архиепископа писаных, то оныя писаны были в скорости, да и покойный Преосвященнейший не требовал чистаго писма, а только, чтоб более образов написано было. Я же, Коновалов, тогда недавно еще вышел от изучения от мастера, да и теперь упражняюсь более для совершенного обучения в сем мастерстве. Когда ж благоугодно будет Вашему Высокопреосвященству исправлять оныя чистым письмом, в таковом случае со усердием и всемерно будем стараться, каковыя могут быть нами предоставлены на благорассмотрение, точно просим о сем учинить милостивейшую Архипастырскую резолюцию.
Октября... дня 1800 года.
К Сему прошению штатный служитель Семен Исаев руку приложил⁵⁹.
Штатный служитель Иван Коновалов руку приложил⁶⁰.

III. Художники духовного звания Ростовской епархии второй половины XVIII - начала XIX веков

В настоящей работе обобщены сведения о художниках духовного звания или, иными словами, священно-церковнослужителях, обладавших талантами в области изобразительного искусства, совмещавших духовный сан с умением писать иконы и живописные полотна или изготавливать финифть. Моей целью было выявление в различных источниках имен этих художников и сведений, относящихся к их жизни. Список, который удалось составить, включает имена 34 иконописцев, живописцев и финифтянщиков, живших в пределах Ростовской епархии во второй половине XVIII - начале XIX вв.

В 1914 г. прот. Н.А. Скворцов издал материалы по истории Москвы XVIII в., извлеченные им из архива Московской синодальной конторы. В своем исследовании он, в частности, опубликовал перечень имен иконописцев духовного звания из нескольких центральных епархий России, которые в первой половине 1770-х гг. принимали участие в поновлении росписей соборов Московского Кремля. Наряду с прочими там были названы имена семнадцати священно-церковнослужителей Ростовской епархии⁶¹. О деятельности провинциальных художников духовного звания при реставрации соборов Московского Кремля начала 1770-х гг. рассказано в статье М.К. Павлович. Жизни и творчеству двух известных ростовских мастеров финифтяного дела - иеромонаха Спасо-Яковлевского монастыря Амфилохия и священника Всехсвяцкой церкви Алексея Игнатьева посвящены особые исследования⁶².

Источниками послужили документы из фондов Ростовской духовной консистории и Ростовского духовного правления, хранящиеся в РФ ГАЯО. Сведения о худо