Одной из важнейших сторон многогранной научной и коллекционерской деятельности А. А. Титова было составление им богатейшей библиотеки славянских и русских рукописных книг (всего около 5 тысяч экземпляров)1.
Значительная часть ее - это так называемые "поздние?" Рукописи ХVII-ХIХ вв., историка-художественная ценность которых в полной мере осознавалась собирателями и исследователями конца прошлого и начала нынешнего столетии.
При изучении этого раздела коллекции с целью выявления лицевых книг наше внимание привлек синодик последней трети XVII в., хранящийся теперь в РНБ2. Собственноручная запись А. А. Титова на книге свидетельствует о том, что она была куплена в Ростово в 1885 г. за 20 рублей.
Исследуемый синодик представляет собой рукопись форматом в 1° на 48 листах в позднем кожаном переплете3. Украшен 48-ю миниатюрами в лист, сопровождаемыми текстом.
Сроеобразие синодика состоит в том, что в нем полностью отсутствует не только помянник, но и такая важная часть как "Чин почитания"4. Книга является только литературным сборником, составленным из повестей и притч, традиционно используемых в синодичных предисловиях5. Краткость их редакций позволяет не занимать текстом отдельную страницу рукописи, а размещать его в виде подписи к иллюстрациям двумя узкими полосами, как правило, над и под миниатюрой. Оборотная сторона книжного листа при этом оставлена совершенно чистой.
В настоящее время в науке широко распространено мнение, что с середины XVII в. синодики, являвшиеся до этого богослужебными книгами книгами,беллетризируются, превращаясь в четьи сборники. В третьей четверти XVII - начале ХVIIIв. на основе их тематического ядра сформировался новый тип литературного сборника - "Лекарство душевное", уже окончательно утратившее литургические функции6. Суть новой книги хорошо выразил в ее пространном названии писец, составлявший рукопись первой четверти XVIII в. из собрания РГАДА: "Лекарство душевное воспоминание смертное сиречь Синодик. Повести зело душеполезны суть. Избраны древних святых мужей, трудившихся бога ради, царствия ради небеснаго и своего ради спасения"7. Происходит постепенная трансформация синодика как субъекта богослужения в "душеполезное" чтение.
Превращение части синодиков в книги домашнего пользования повлекло за собой расширение функций изобразительной стороны. Их иллюстрации нередко не только наглядно разъясняют и дополняют текст, но и заменяют его. Во многих лицевых рукописях этого времени совершенно четко прослеживается доминирование художника над писцом.
Аналогичную ситуацию мы наблюдаем и в отношении апокалипсисов, также относящихся к числу наиболее распространенных богослужебных и четьих книг второй половины XVII в. В качестве примера приведем роскошную подносную рукопись из собрания РГБ форматом в полный большой лист с 73 страничными и полустраничными великолепными миниатюрами8.
Иллюстрации этого апокалипсиса по мастерству исполнения не уступают лучшим произведениям своего времени не только в области миниатюры, но также иконы и фрески. Они написаны группой талантливых художников в традиционной манере кроющей темперой и золотом. Композиции отличаются оригинальной иконографией, использованием реальных жизненных наблюдений. Миниатюры заключены в рамки растительного орнамента, рисунок которых ни разу не повторяется. Текст написан очень красивым "декоративным" полууставом. Но при попытке разобрать смысл написанного читатель неизбежно потерпит неудачу. Изящно прорисованные буквы плохо складываются в необходимые слова. Еще в конце XIX в. это обстоятельство так поразило кого-то из исследователей данной книги9, что он оставил на внутренней стороне переплета запись: "... толкование представлено по местам в сокращенном виде. Писцом допущено так много ошибок, что чтение рукописи почти невозможно". Ясно, что лицевые части книги выполнены художником без участия писца-профессионала, и мы имеем дело скорее не с памятником письменности, а с произведением изобразительного и декоративного искусства, в котором текст играет едва ли не роль своего рода дополнительного орнамента, подчеркивающего красоту оформления книжного листа.
Если в рассмотренном случае текст самой книги все же присутствует, хотя бы местами и в "орнаментальном " виде,то в синодике из собрания А. А. Титова уже недвусмысленно тверждается преобладание изобразительного начала над словесным. И текст выполняет здесь подчиненную задачу подписей к иллюстрациям. Над книгой работала артель художников (отчетливо различаются по крайней мере четыре авторские манеры исполнения миниатюр), которые соблюдают традиционные "правила игры"в отборе иллюстрируемых сюжетов. Внутри синодика можно выделить пять сюжетно-тематических групп миниатюр: сотворение *мира и человека, исход души умершего и ее мытарства, нравственно-учительные притчи (о бедном и богатом Лазаре; о человеке, имевшем трех друзей и т. п.), повести из патериков (об Андрее Юродивом, о Макарии Египетском, об игуменье Афанасии, о первомученице Фекле), заключает сборник "Повесть о старчества". Для первой группы миниатюр, выполненных рукой одного мастера, образцами служили не только синодичные иллюстрации, но и рисунки из современных ему космографий, ориентированных на западную гравюру, в которой мироздание показано во всей его полноте и сложности, доступной образованному человеку XVII столетия10. Остальные иллюстраторы довольствовались устоявшимися иконографическими схемами синодиков. Все мастера работали в одно; технике "очерковой миниатюры"- раскрашенного перового рисунка.
Тексты - подписи к миниатюрам могли быть выполненены писцом, входившим в артель мастеров, изготовлявшую книгу. Но более вероятной кажется принадлежность их перу художников, рисовавших миниатюры, так как почерк сопроводительных текстов на полях листов и пояснительных надписей внутри иллюстраций совпадает. Исследователями древнерусского искусства давно замечено, что еще в пору его расцвета иллюстратором книги и ее переписчиком нередке оказывалось одно и то же лицо11. А в более поздней поморской традиции соединение ремесел писца, переплетчика, иконописца и художника, расписывавшего прялки, было широко распространенным явлением12.
Открытым остается вопрос о месте изготовления интересующего нас синодика. Таковым мог быть и Ростов, митрополичья резиденция которого в последней трети XVII в. стала местом сосредоточения значительных художественных сил, занятых росписью вновь построенных церквей Григория Богослова. Спаса на Сенях, Иоанна Богослова, Зачатия. Тем более, что композиции многих миниатюр отличаются монументальностью и лаконичностью, свойственным фреске. Но это обстоятельство вовсе не исключает и вариант приобретения книги на рынке в другом городе: Москве, Ярославле, Костроме, да и в самом Ростово у заезжего книготорговца. В это время торговля книгами в России велась повсеместно, в одной только Москве на рынок работали несколько книгописных мастерских и многие отдельные писцы и миниатюристы13. Активный обмен художниками и творческими идеями, который установился между столицей и периферией во второй половине XVII в. не позволяет с достаточной долей уверенности судить о какой-либо региональной принадлежности стиля миниатюр изучаемой нами рукописи. Можно только утверждать, что эстетические вкусы их авторов были далеки от канонов придворного искусства Оружейной палаты и Посольского приказа и базировались скорее на традициях иконописных школ городов Поволжья и Севера Русского государства.
Несмотря на то, что в синодике титовского собрания прослеживаются все основные тенденции, характерные для искусства "украшения" книги последней трети XVII в., он все же по своей форме является редким исключением среди большого количества известных нам лицевых рукописей этого времени. По существу - это ранняя лубочная книжка, состоящая из отдельных рисованных картинок с кратким текстом. Синодики такого типа сохранились лишь в единичных экземплярах. Скорее всего, иначе и быть не могло, так как они существовали лишь короткое время в качестве переходного звена, соединяющего лицевую народную книгу и лубок. Форма и содержание вступают здесь в противоречие, что ведет к разрушению формы (процесс, характерный для всех промежуточных явлений культуры). Иллюстрация, автономная от канонического текста книги и понятная зрителю сама по себе, должна была стать народной картинкой в полном смысле этого слова - то есть рисованным лубком. При этом отбор используемых в лубке книжных сюжетов происходит по принципу максимального соединения в каждом из них назидательности и событийности (Притча о богатом и убогом Лазаре, Трапезе благочестивых и нечестивых, Повесть о юноше, впавшем в блуд и т. п.)14. Хорошо известно, что именно в таком порядке происходил процесс появления на свет лубочной картинки на Украине15. "Классические" же лицевые рукописи сохранили свои формы и функции и благополучно перешли в народную книжную культуру XVIII-XIX вв.
Возможно, находки других рукописей, подобных рассмотренному нами синодику, помогут внести ясность и в решение проблемы генезиса русского лубка.
Кроме того, существование данной книги лишний раз напоминает нам о расплывчатости понятия "синодик", которое используется для обозначения нескольких произведений древнерусской письменности, существенно отличающихся друг от друга и по назначению, и по своей литературной и художественной форме.
- Подробнее о коллекции и ее составе см.: Сазанов С. В. О составе собрания рукописей А. А. Титова // А. А. Титов. Памятка краеведу. Ярославль, 1990. С. 27-31
- ОР РНБ. Тит. 2595. см. также: Титов А. А. Описание славянорусских рукописей, находящихся в собрании А. А. Титова. СПб., 1901. Т. I. Ч. II (Книги богослужебные). С. 363-366.
- При "реставрации" книги кем-то из ее владельцев лл. с 39 по 48 были перепутаны.
- О структуре синодиков подробнее см.: Петухов Е. В. Очерки из литературной жизни синодика. СПб., 1895; Дергачева И. В. Типология синодиков в русской письменности ХV-ХVII вв. // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. М., 1990. Вып. 3. Ч. 2. С. 246-270; Конов С. В. Синодикология // Историческая генеалогия. 1993, №1. С. 7-15.
- Полную информацию о составе этой рукописи дает А. А. Титов. См.: Титов А. А. Описание славяно-русских рукописей... С. 363-366.
- Дергачева И. В. Становление повествовательных начал в древнерусской литературе ХV-ХVII веков. (На материале Синодика). Дисс. на соиск. уч. степени канд. филол. наук. М., 1987. С. 64-76. Там же см. библиографию вопроса.
- РГАДА. Ф. 181. (Собрание Архива МГА МИД). Оп. 6. Ч. 1. Ме 597. Л. 1.
- РГБ. Ф. 173. (МДА). Фунд. 14.
- Возможно, это был Ф. И. Буслаев, включивший данный апокалипсис в свое фундаментальное исследование. См.: Буслаев Ф. И. Русский лицевой Апокалипсис. Свод- изображений из лицевых апокалипсисов по русским рукописям с ХVI-го века по ХIХ-й. СПб., 1884. Т. 1-2.
- См., например, миниатюру "Да будут светила... да изведут воды гад, душ живых и птицы небесныя" на л. 3.
- Плугин В. А. Мировоззрение Андрея Рублева. (Некоторые проблемы). Древнерусская живопись как исторический источник. М., 1974. С. 17.
- Бударагин В. П. Северодвинская рукописная традиция и ее представители // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. XXXIII. С. 402-405; Понырко Н. В. Федор Антонович Каликин - собиратель древних рукописей 11 ТОДРЛ. Л., 1980. Т. XXXV. С. 446-450.
- Костюхина Л. М. Книжное письмо в России XVII века. М., 1975. С. 6-24.
- Подробнее о сюжетах ранних лубков см.: Балдина О. Д. Русские народные картинки и их связь с прикладным искусством (ХVIII в.). Автореферат дисс, на соиск. уч. степени канд. искусствоведения. М., 1971; Она же. Русские народные картинки. М., 1972.
- Овсянников Ю. М. Лубок. Русские народные картинки XVII- XVIII вв. М., 1968. С. 8.
