С.С.Попадюк (Москва). Ярославские архивольты. с.84-88.

Одной из наиболее характерных форм в русской архитектуре XVII в. является форма висячих арок. Она целиком принадлежит данной эпохе. Приехавший в середине 1650-х гг. в Москву Павел Алеппский обратил внимание на широкое использование этой никогда им прежде не виданной формы: "Над верхней площадкой лестницы воздвигают купол на четырех столбах с четырьмя арками; в середине каждой арки выступ прочный, утвержденный прямо с удивительным искусством: обтесывают камень в очень красивую форму и, просверлив его, пропускают сквозь него железный шест с двумя ветвями на концах, заклепывают их и заканчивают стройку над этим камнем, который представляется великим чудом, ибо висит в средине, спускаясь прямо"1.

Форма, поразившая сирийского архидьякона так, что он счел своим долгом вникнуть в ее технологию (и довольно точно ее описал), должна была удивлять и путешественников-европейцев, узнававших в тесаной каменной гирьке распространенный элемент оформления немецких шкафов-поставцов (Stollenschranke), английских и голландских "кабинетов", четырехопорных столов, резных кессонированных плафонов; более наблюдательные могли усмотреть в ней сходство с пристенными консольками под пятами крестовых сводов, нервюр и аркатурных тяг в северно-ренессансной архитектуре; но только какому-нибудь знатоку висячие арки московских крылец напомнили бы трифорий довольно редкого "болонского окна" или совсем уж архаичную форму романского и готического protiro, воспроизведенную Фиораванти в крыльце Успенского собора2. То, что применительно к деревянной мебели, стенам или сравнительно узким проемам выглядит просто изысканным украшением и, во всяком случае, не противоречит природным возможностям материала, в применении к пространственной конструкции, да еще нагруженной "куполом" (т.е. шатром), приобретает особую, заостренную выразительность.

Устраивая двухарочные перекрытия над входными пролетами крыльца, московские зодчие использовали металлическую связь переброшенной между пилонами большой охватывающей арки: к этой затяжке (а не к замку арки, как в "болонском окне") на продетом в нее железном болте и подвешивалась гирька, служившая общей опорой для вписанных арок. Таким образом, средняя пята широкого трифория свободно повисала на стержне, растягиваемом, наподобие тетивы, концами большой арки, и вертикальное усилие, необходимое для поддержки тимпана, создавалось самим распором, т.е. горизонтальным усилием конструкции. Но четкая логика созданной конструктивной системы остается в тени (поскольку не прочитывается роль частично заделанных в кладку металлических элементов), а на первый план выступает тектонический алогизм, почти абсурд - "великое чудо" повисшей в воздухе, зрительно лишенной опоры пяты двух арок, подтягивающих к срезу большой арки кирпичный тимпан, словно занавес над широким входным пролетом. Что же касается конструкции, то она позволяет в дальнейшем развивать эффект "чуда", увеличивая число висячих арок до трех и даже вынося форму на периферию архитектурного ансамбля до четырех, при одновременном увеличениии ширины пролета (ворота Борисоглебского под Ростовом, 1680 г., и Николо-Улейминского, рубеж XVII и XVIII вв., монастырей).

В Москве форма двойных висячих арок появляется не позднее середины 1630-х гг., связываясь, в первую очередь, с вновь создаваемой структурой "московского" бесстолпного храма (церковь Троицы в Никитниках, 1630-1634 гг.)3 в Ярославле, в господствующей здесь традиционной, лишь видоизменяемой структуре крупного четырехстолпного храма, почти полтора десятилетия спустя (церковь Ильи Пророка, 1647-1650 гг.)4.

К этому времени в ярославском зодчестве уже были выработаны два основных способа построения формы архивольта. Архивольты первоначально открытых аркад церкви Николы Надеина (1620-1622 гг.) выполнены кирпичным валиком, отступающим от кромки арок на длину кирпича, "ребром" обращенного к лицевой плоскости. В верхнем ярусе галерей церкви Рождества Христова (1635-1644 гг.) валик отступает от кромки не на длину, а на ширину кирпича, поскольку кладка арок выполнена "тычками", и это сближение валика с кромкой сопровождается появлением дополнительного облома слегка притопленного четвертного валика по самой кромке, благодаря чему архивольты превращаются в пучки тонких обломов, непосредственно совпадающих с очертаниями арок. Как видим, начавшееся развертывание исходной формы валика, отделяющего напряженную часть конструкции, направляется в глубину строительной массы, внедряясь в "работающую" кладку аркады.

Другое решение, также усложняющее форму архивольта, наблюдаем на фасадах крыльца Рождественской церкви: здесь архивольты выполнены поребриком, обрамленным сверху и снизу двумя кирпичными валиками, нижний из которых соответствует исходному валику. В этом втором случае развертывание формы идет в противоположном направлении, по плоскости, не затрагивая "работающей" кладки. Следует добавить, что горизонтальное сопряжение арок с пилонами на композиционной периферии Рождественской церкви позволило строителям применить ложные импосты, которые соединяют пяты архивольтов поверх собственно импостов. Возникает единая форма "архивольт-импост": профиль непрерывно перетекает из одного качества в другое, как бы игнорируя принципиальное различие между основными тектоническими элементами аркады. Этот прием коренным образом расходится с классической трактовкой архивольта как изогнутого, совпадающего с очертаниями арки архитрава, концы которого опираются на импосты, - трактовкой, проведенной в декоре московского Архангельского собора и воспроизведенной затем годуновскими зодчими (храмы в Хорошеве, Вяземах и др.). Строители же ранних храмов "ярославской школы" исходят из традиционной формы, довольно часто повторяющейся в декоративном решении оборонительных сооружений и на периферии культовых архитектурных композиций рубежа XVI и XVII вв., горизонтального валика, мягко огибающего проемы.

Оба рассмотренных способа построения архивольта совмещаются в оформлении галерей церкви Ильи Пророка: кромки арок обработаны притопленным четвертным валиком и охвачены несколько отступающим от них, заключенным в валики поребриком. Впервые же примененные в крылечных пролетах двойные висячие арки получают архивольты совершенно новой формы: между исходным валиком на плоскости и притопленным четвертным валиком по арочной кромке вводится сразу от восьми (восточный фасад северного крыльца) до тринадцати (западный фасад северного крыльца, его входной пролет) чередующихся обломов полочек и четвертных валиков, исполненных соответственно в пяти и восьми рядах кирпичной кладки "тычками", причем на торцевых фасадах обоих крылец это чередование дополнено промежуточным обломом полного валика. Таким образом, все обломы, кроме внешнего и промежуточного, служат последовательному заглублению поверхности. Иными словами, строители Ильинской церкви, продемонстрировав совмещение обоих выработанных к этому времени способов построения формы, в применении к висячим аркам пользуются только одним из них - заглублением в строительную массу. Резко увеличив число заглубляющих обломов, отождествив "работающую" кладку с "неработающей", они добиваются нового и неожиданного эффекта: уведенная далеко в глубину, утратившая свою конструктивную определенность арочная кромка возвращается к фасадной плоскости в виде сильного декоративного пятна. Этот эффект дематериализации поверхности согласован с местными особенностями в конструировании висячих арок.

Главная из этих особенностей заключается в отсутствии большой арки трифория, переброшенной между пилонами и растягивающей металлическую связь с подвешенной гирькой (на восточном и западном фасадах северного крыльца сохранился слабый след этой арки в виде узкой полоски двухобломного охватывающего архивольта). Отказываясь от большой арки, строители Ильинской церкви отказываются и от импостов, служивших опорой ее архивольту; профили импостов сохраняются только под пятами висячих арок на внутренних сторонах пилонов. Таким образом, здесь отсутствует то распределение взаимно уравновешенных усилий конструкции, которое характеризует "московские" крыльца, и вместе с тем отсутствует архитектурное воплощение той силы, которая противопоставляется работе висячих арок. Последние, со своей стороны, несут на себе не тимпан трифория, а весь межпилонный участок стены, включая и треугольный фронтон торцевого фасада крылец. В этой связи становится понятным предпочтение заглубляющего построения архивольта применительно к висячим аркам: нагруженная на них масса, дематериализуясь, соотносится с пилонами как легкое, почти невесомое заполнение с прочной конструктивной основой.

Как видим, особенности "ярославской школы" в оформлении висячих арок представляют собой ряд взаимосвязанных приемов, за которыми нельзя не признать известного декоративного заострения образа по сравнению с "московскими" крыльцами. Строители Ильинской церкви даже прямо декларируют преобладание декоративности, закладывая пролеты висячих арок северного крыльца и устраивая в этой закладке небольшие проемы, уподобленные заложенным аркам. Висячая гирька, оказавшаяся при этом внутри проема, утрачивает свое конструктивное значение общей пяты арок и превращается в некий декоративный узел, связывающий архивольт с обрамлением проема. Но именно на примере ярославских крылец мы наблюдаем смысловое взаимодействие декора с развивающейся структурой сооружений: видоизменение формы арочного перекрытия сразу же вызывает соответствующее видоизменение формы архивольта. Само же направление осуществляемых видоизменений обнаруживает лежащий в их основе формообразующий принцип: двойные висячие арки не просто усложняют привычный образ арочного пролета, а полностью вытесняют его, и это деление пролета на две половины без уменьшения его ширины - деление, резко диссонирующее с привычным представлением и приобретающее поэтому особую смысловую нагрузку, подчеркивается умножением тонких, наслаивающихся обломов архивольта, который заглубляет и дематериализует арочную кромку. Созданная форма контрастно сопоставляется с обычными пролетами аркады, отмечая ее окончания - входы - сильными, парадоксальными акцентами.

В дальнейшем развитии архивольта висячих арок на ярославской почве отметим превращение промежуточного валика в расчленяющий: он несколько выдвигается вперед и отделяется от вышележащих обломов плоским промежутком, заполненным обронным узором (крыльцо церкви Архангела Михаила, 1658 г.). В крылечных архивольтах тутаевского Воскресенского собора (1670-1678 гг.) этот валик вместе с узорным промежутком вынесен на фасадную плоскость, т.е. на место исходного валика; нижележащие обломы, как и прежде, заглубляют арочную кромку, вышележащие - выступают из плоскости, скрадывая ее перелом и отягощая тимпан висячих арок. Умножение заглубляющих обломов сменяется расчленением профиля и равномерным развертыванием его в обе стороны от исходной позиции. Эффект исчезновения арочной кромки, дематериализации архитектурной поверхности обогащается теперь противоположным впечатлением нависающей тяжести; декоративное пятно сменяется пластически трактованным мотивом, утверждающим самодовлеющее, вне соотнесенности с конструктивными опорами, значение двойной висячей арки.

Этот принцип распространяется по всей композиционной периферии собора. Двустороннее развертывание профиля открывает возможность разнообразно комбинировать обломы (полочку, валики, притопленный четвертной валик, поребрик и обронный узор); форма, непрерывно перетекающая из архивольта в импост, видоизменяется по фасадам и участкам фасадов, явно реагируя на состоявшееся растягивание аркад и учащение ритма арок.

Применение трифория в конструкции двойных висячих арок над входными пролетами крылец церкви Иоанна Предтечи в Толчкове (1671-1687 гг.) вызывает поляризацию способов построения формы: архивольт вписанных арок заглубляет арочную кромку, архивольт большой охватывающей арки развертывается по фасадной плоскости (характерно, что, в отличие от "московских" крылец, охватывающая и висячие арки не связываются здесь в единую конструктивную систему: они лежат в различных, изолированных друг от друга и как бы взаимно скользящих прослойках стены). Одновременно развертывание формы приобретает чисто количественный характер. Происходит явное, неприкрытое дублирование целых групп обломов, разделенных узорными промежутками. Четкость построения утрачивается, значение расчленяющего облома астрагала, сменившего валик, - размывается в механических повторах.

Поляризация способов построения архивольта исчерпывает возможности выработанного формообразующего принципа. У двойных висячих арок над нижней крылечной площадкой собора Толгского монастыря (1683-1685 гг.), опять оставленных без охватывающей арки, профиль архивольта развернут только наполовину в сторону заглубленной арочной кромки; о другой половине напоминает лишь узорный промежуток под верхним валиком. Свертывание формы архивольта наблюдается по всем аркадам собора. Арки украшены заключенным в валики поребриком, который образует напрерывную цепочку "архивольтов-импостов". Это не просто воспроизведение формы, впервые примененной к крыльцу Рождественской церкви, - теперь поребрик почти вплотную примыкает к слегка заглубленной арочной кромке. В конце столетия, когда закладывались аркады церквей Николы Надеина и Рождества Христова, поребрик, уже вполне освоившийся на "работающей" кладке, огибает уменьшенные проемы по самой кромке.

  1. Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века. М., 1898. Вып. 3. С. 145.
  2. Снегирев В. Аристотель Фиораванти и перестройка Московского Кремля. М., 1935. С. 83-84; Подъяпольский С.С. К вопросу о своеобразии архитектуры московского Успенского собора // Успенский собор Московского Кремля: Материалы и исследования. М., 1985. С. 39-40.
  3. Чуть позже двойные висячие арки применены в крыльцах Казанского собора на Красной площади, 1634-1636 г. (несколько тесаных белокаменных гирек с просверленным отверстием для болта найдены при археологических раскопках 1989-1992 гг.), и кремлевского Теремного дворца, 1635-1636 гг.
  4. Этому предшествует применение двойных висячих арок к проезду под колокольней церкви Рождества Христова (1644 г.), но они применены в таком контексте уникальных композиционных и декоративных форм, что этот эпизод можно рассматривать лишь как какой-то занесенный на ярославскую почву "образец", возможно, побудивший местных зодчих к самостоятельной разработке данной формы.




Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!