Электронная библиотека

Прежде, чем обратиться непосредственно к теме, необходимо остановиться на имеющихся в нашем распоряжении документах. Среди печатных источников есть только краткий путеводитель по залам музея, изданный в 1958 г. Путеводитель предваряет небольшая статья об истории музея¹. В ней ясно изложена его структура. В описаниях и четырех фотографиях наглядно представлен характер основных экспозиций. Остальную массу источников составляют архивы музея. Среди вновь поступивших документов следует выделить записанные мною воспоминания Лидии Петровны Толпыгиной, бывшего работника музея 1947-1963 гг. Они в значительной степени дополняют картину².

Напомним, что в 1931 г. музей изменил статус и круто поменял структуру. Из числа отделов исчезли этнографический и бытовой, в значительной степени отражавшие состав музейных коллекций³. В 30-е гг. сменился почти полностью прежний, так много сделавший для него, научный состав музея, его коснулись репрессии тех лет. Большая часть предметов переместилась в запасники. Так старательно налаживаемая предшественниками система учета и научного описания начала активно разрушаться. Поступившие в результате экспедиций и после национализации многочисленные предметы, которые не успели описать, составили огромный незаинвентаризированный фонд. Туда же попали дубликаты. На тот период ими никто не занимался. Вновь поступившими предметами особо не дорожили. Так, в 1934 г. в Ивановский областной музей были безвозмездно отправлены различные предметы в количестве 111 единиц. Список их разнороден по составу, но преимущественно состоит из прикладных предметов⁴.

Отчасти картину отношения к музейным ценностям в эти годы пояснит цитата из акта ревизии 26 мая 1935 г.: «Хранение запасных старых витрин, шкафов и щитов самое хаотичное, бессистемное. Сложено в нескольких местах без отбора неостекленных и остекленных. Наложено друг на друга и хорошее и лом без предохранения остекления, от чего последнее неоправданно бьется и уничтожается, о чем свидетельствует пол хранилища, усеянный битыми стеклами и большой процент витрин с выдавленными и раздробленными стеклами… Использование и переделка годного материала из предшествовавшего оборудования на новое при непометках и не занесении своевременно в книгу инвентаря за ряд лет создало неточность и неразбериху в выяснении и установлении действительной стоимости оборудования…»⁵.

Вследствие такого небрежения тогда пришлось списать 69 единиц мебели, в том числе столы, шкафы, комоды, витрины⁶.

К мебели в те времена вообще было своеобразное отношение, но об этом речь пойдет ниже.

Однако, как бы ни поменялась структура, состав коллекций оставался прежним. Приходилось обходиться тем, что имели и, конечно, исторический отдел использовал частично эти коллекции. Более того, из акта передачи от 30 марта 1935 г. известно, что на то время существовала экспозиция резьбы по дереву и кости, состоящая из 112 предметов. В двух теремах по-прежнему располагались бытовые предметы XVII-XVIII вв., а в Белой палате стояли три витрины с серебром, в которых было 116 наименований⁷.

Как выглядели эти выставки сейчас, трудно представить. В какой-то мере их должны отражать послевоенные, т.к. они строились по образцу и подобию.

С началом войны, уже на 1 сентября 1941 г., музей был законсервирован. Работавшая еще до войны главным хранителем О.М. Белкина осталась на время войны единственным научным сотрудником. Фонды были свернуты, а наиболее ценные экспонаты упакованы на случай срочной эвакуации. Остальное по-прежнему оставалось в фондах на стеллажах⁸. По воспоминаниям Л.П.Толпыгиной, упаковано все было в добротные ящики из теса, с ручками по бокам для переноски. В каждом ящике лежала опись. После войны ей пришлось их распаковывать. Распаковывали их постепенно, по мере необходимости. Не все ящики оказались в неприкосновенности. Некоторые были проломлены, некоторые вскрыты. При сверке с описями возникали вопросы. Каких-то вещей не хватало, каких-то было с избытком. Выяснение недоразумений откладывалось на будущее по мере открытия других ящиков, сличения с незаинвентаризированным фондом⁹. Были и кражи¹⁰.

После войны был набран новый состав сотрудников. Три заведующих отделом, один хранитель, три смотрителя, завхоз и фотограф на полставки. Директором стал Паутов Василий Александрович – «выдвиженец» с фабрики «Рольма». Из прежних работников старейшим была Белкина Ольга Михайловна, пришедшая в него еще в 20-е гг. Происходила она из многодетной семьи священника. Еще до революции, после ранней смерти отца, закончила ярославское епархиальное училище. Там, кроме грамоты, ее еще выучили шитью и рукоделию. Белкина с большим пиитетом относилась к сотрудникам 20-х гг., как людям глубоко образованным и обширных знаний в музейном деле. И сама она, по воспоминаниям Л.П. Толпыгиной, была человеком очень знающим.

Заведующей отделом истории была Кобылкина Анна Николаевна, имевшая всего 8 классов образования.

После войны сотрудники восстанавливали ту же экспозицию, что была до нее. При восстановлении они доставали старые аннотации, тематико-экспозиционные планы и записи. Аннотации использовались целиком, только укрупнялись с помощью переписывания. Переписывала их делопроизводитель Шигина Ольга Павловна от руки тушью каллиграфическим почерком, иногда даже вязью¹¹.

В 1947 г. музей начал свою работу. В этот год были открыты для осмотра историко-архитектурные памятники и исторический отдел с XVII по ХХ вв.¹²

В 1949 г. осмотру стали доступны терема, а в 1950 г. в музее уже действовал отдел дореволюционного прошлого, советского периода и отдел природы края¹³.

В 1953 г. в помещении Белой палаты действовала выставка «Ремесленные изделия Ростовского края XVI-XX веков». Она включала манеры, набойку, резьбу по дереву, пряничные доски¹⁴.

Эту экспозицию Лидия Петровна описывает следующим образом: «…уже в предшествующей Белой Отдаточной палате по левой стороне были выставлены принадлежности прядения, а по правой стояли большие резные сани и рядом маленькие также резные и расписные саночки, в нишах находились такие же. Всего саночек было около 10 штук. Затем непосредственно в Белой палате прямо против входа у центрального столпа на широких, низких, резных скамьях, обитых темно-красным и зеленым жестким сукном, оставшихся еще от музея церковных древностей, стояли прялки. Вообще все выставочное оборудование оставалось от МЦД.

Вокруг столпа располагалась резная мебель.

По восточной стене справа от входа в горизонтальных витринах были образцы набойки (ткань), слева – набойные доски.

По южной стене стояли такие же витрины с мелкой пластикой (камень, металл). Над ними висели портреты Дома Романовых.

По западной стене, в южном углу были выставлены резные культовые предметы (брачные венцы, скульптура).

В северном, в тех же витринах, канцелярские принадлежности и рукописи.

По северной стене в простенках между окон располагались иконки, финифть. Перед стеной в горизонтальных витринах стояла оловянная посуда, и лежали столешники.

В центре палаты, слева от столпа стоял вытянутый стол, а вокруг него стулья и кресла. На столе канделябры.

Под потолком, на имеющихся металлических тягах были подвешены небольшие паникадила. К ним было подсоединено электричество, но света все равно было мало…»¹⁵.

Очевидно, что ближе всего такой показ экспозициям Музея Церковных Древностей. Выставка резьбы находилась внутри основной экспозиции. Она действовала до смерча, налетевшего в августе 1953 г.

В 1950-51 г. начала было оживляться научная деятельность музея, были запланированы экспедиции по Ростовскому району для сбора этнографического материала, относящегося ко втор. пол.е XIX в. Но, к сожалению, они не состоялись¹⁶.

Налаживалось хозяйство, и, как всегда после разрухи, людям хотелось как-то украсить свой быт. Не случайно именно в это время пользуются успехом выставки бытовых предметов.

По воспоминаниям Л.П. Толпыгиной, часто устраивались выставки прикладного искусства жителей Ростова. В их состав входили вышивки, вязание крючком, даже плетение на коклюшках, поделки из проволоки, из ниток, корзинки, рамочки, виньетки, хлебницы, ложки, вилки.

Выставки эти часто располагались на втором этаже Самуилова корпуса. Там, где сейчас гардероб. Вышивки в рамочках висели прямо на стенах, остальное было в витринах, которые на этот момент были свободны.

Особенно ей запомнились вышивки. Они были выполнены в различных техниках: и крестом, и гладью, и английской гладью (бельевая гладь – Б.Е.) Вышивали и пейзажи, и портреты родных. Размеры вышивок были разные. Иные достигали размеров 120х70 см.

На таких выставках аннотации обычно отсутствовали. Ограничивались одними этикетками.

Мастерицы-вышивальщицы свои произведения продавали. Стоило это все копейки. Но в эти годы музей совсем не делал закупок, поэтому ни один из этих замечательных экспонатов не попал в фонды музея.

Музей постоянно зависел от городских и партийных властей.

Когда проходили выборы, какие-либо другие партийные мероприятия, от музея требовали поставки в больших количествах антикварной мебели, ковров и даже занавесей, которые безжалостно эксплуатировали. Длилось такое многие годы, прежде, чем удалось прекратить. Однажды во время строительства экспозиции обнаружили нехватку старинных резных стульев и кресел. Вспомнили, что точно такие находятся в кабинете председателя горисполкома. Лидия Петровна на свой страх и риск отправилась к нему. Разговор вышел не простой. Председатель потребовал доказательств. Но на всех стульях и креслах действительно стояли музейные номера. Эту мебель удалось вернуть¹⁷.

Смерч 1953 г. принес кремлю огромные разрушения. Но не бывает худа без добра.

После смерча основные экспозиции приобрели более профессиональный вид, потому, что для их оформления были привлечены мастера Ярославского художественного фонда, с которыми заключили договор. Это были и художники-исполнители, делавшие диарамы, и разработчики проекта оформления (оформители). К сожалению, сами эти проекты не сохранились¹⁸.

В 1954-1958 гг. были заново построены экспозиции отделов дореволюционного прошлого, советского периода и природы. В музее также работала художественная выставка, включавшая произведения древнерусской живописи XVI-XVII вв., картины известных русских художников и коллекцию ростовской финифти. Окончательное завершение строительство экспозиций получило в 1959 г.¹⁹

Деньги для этого были взяты со специального счета, куда они поступали как плата различных организаций за аренду музейных помещений. Тогда в аренду сдавались и помещения церкви Одигитрии, и Красная палата, на те годы еще одноэтажная, и Дом на Погребах.

Обычно деньги с этого счета шли только на реставрацию, но за несколько лет их там скопилось так много, что после смерча часть разрешили взять на построение экспозиций²⁰.

В исторических экспозициях и в художественном отделе по стенам была размещена старинная мебель и частично прикладное искусство – финифть, фарфор. Исходя из архивного материала видно, что выставка фарфора обозначена, как самостоятельная, однако, глядя на сохранившиеся фотографии видно, что она также находилась внутри основных экспозиций.

В 1955 г. открылась выставка «Народное творчество». На ней были представлены экспонаты художественной вышивки XVIII-XIX вв. из собрания музея, а также работы простых граждан, членов различных организаций и школ²¹.

Видимо, выставка действовала очень долго, так как сохранилась Книга отзывов посетителей за 1957-58 гг. Из нее становится ясно, что местными умельцами были выставлены довольно крупные экспонаты: картины, ковры. Преобладающая техника – это вышивка крестом. Среди картин, были такие, как «Дети, бегущие от грозы» по картине художника Маковского и «Три богатыря» по картине В.М. Васнецова. Среди участников были и мужчины. Особенно посетителей восхищал ковер работы мастера Забродина²².

К сожалению, и с этой выставки ни одна из работ не была закуплена, очевидно, из-за отсутствия средств.

В 1959 г. ростовский музей переходит в подчинение ярославского историко-архитектурного музея-заповедника и становится его филиалом²³. Зависимое положение сказывалось во всем. Поредела библиотека музея, все дубликаты книг были отправлены в Ярославль, причем неполные комплекты периодических изданий остались в Ростове, а полные перекочевали в базовый музей. Были попытки забрать рукописный фонд. О том, как пострадали коллекции иконописи и живописи сказано у других авторов. С коллекцией прикладного было несколько иначе.

Систематическая закупочная деятельность не велась. Хотя при головном музее существовала закупочная комиссия и Л.П. Толпыгина была введена в нее от Ростова, там не стремились пополнять фонды филиала.

В 1961 г. было произведено обследование фондов музея представителем отдела Министерства культуры РСФСР, главным хранителем Государственного литературного музея, искусствоведом Поповым В.С.²⁴

Осмотрев раздел тканей, (в т.ч. облачения, он составил около 300 карточек с определением названия ткани, времени и места производства. При этом он пришел к выводу, что отдел имеет перегрузку экспонатами низкого качества или имеющимися во многих экземплярах (некоторые виды до 25 экземпляров). Поэтому необходимо было, по его мнению, выделить непрофильные, ветхие, но не древние, а также многоэкземплярные предметы и составить на них списки для списания. Те же выводы были сделаны им по отношению раздела предметов из дерева он счел, что тот «захламлен» массой ветхих и пришедших в негодность предметов. Потому им была сделана частичная выбраковка²⁵.

В 1962 г. 12 марта вышло распоряжение Министерства культуры РСФСР пересмотреть основной фонд с целью очищения его от устаревших и малоценных материалов, с указанием в процессе этой работы более тщательной, чем прежде организации отбора непрофильных экспонатов в обменный фонд, выделения научно-вспомогательных и устаревших материалов, подлежащих списанию.

Именно тогда были списаны отдельные образцы деревянной резьбы, списаны комплекты священнических поясов и отдельные куски тканей.

В музее тех лет было обилие граненых рюмок простого стекла, объемом по сто грамм каждая, поступивших в свое время из купеческих, мещанских домов и из усадеб. По словам Л.П. Толпыгиной, их было около пяти сотен. Их также списали и реализовали через комиссионный магазин. Средства от реализации пошли на закупку²⁶.

В 1960 г. в результате приемки-сдачи фондов музея обнаружилась недостача 1197 предметов основного фонда²⁷. Как она могла возникнуть в таких размерах, сейчас трудно объяснить, поскольку официальных документов на тот год, за исключением письма заведующей ростовским филиалом Помылевой Н.А. директору головного музея Матвееву В.А., в архивах пока не выявлено. Вероятнее всего истоки этой недостачи нужно искать еще в 30-х гг. В значительной степени разрушенная система учета, когда в запасниках лежало огромное количество предметов даже незаинвентаризированных, порождало иллюзию, что все можно восполнить из их числа. Большое количество дубликатов не ставили на учет умышленно. Что-то очевидно и восполнили из незаинвентаризированного фонда, но далеко не все. Были и неоднократные кражи. Как отзвук той недостачи, сохранились акты на списание более 600 предметов. За небольшим исключением все они прикладного характера²⁸.

С 60-х гг. вновь возрастает интерес к народному быту и творчеству, народным промыслам.

В 1963 г. был разработан темплан выставки предметов народного обихода XVI-XIX вв., предполагавшейся для расположения в Княжьих теремах, а в следующем году дорабатывался ее раздел Народно-прикладное искусство XVIII-XIX веков. Была проведена реэкспозиция «Княжьих теремов». Выставлено 117 экспонатов основного фонда: посуда, мебель, шитье и другие бытовые предметы²⁹.

Возобновляется экспедиционная деятельность.

В 1963 г. организован был выезд в село Гари Ильинско-Хованского р-на Ярославской области для сбора материала по крестьянским кузнечным промыслам. В результате собрано 14 предметов (орудия труда и изделия кустаря Власова). Организован также был выезд в село Поречье для сбора материала по отхожим промыслам³⁰.

В марте 1964 г. в одной из рабочих комнат произошел пожар, в результате которого были утраты и музейных экспонатов, поскольку часть музейной мебели была распределена по рабочим комнатам сотрудников. Как указано в докладной, сгорел диван красного дерева XVII в., были попорчены трюмо и шкаф³¹.

В 1965 г. намечается изменение структуры музея в соответствии с требованиями времени. По мнению музея, было необходимо резко увеличить экспозиционную площадь художественного отдела с тем, чтобы расширить отдел древнерусского искусства, создать экспозиции ростовской финифти, фарфора древнего и современного шитья и других видов прикладного искусства³².

В 1966 г. постановлением Совета Министров РСФСР было создано Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры. Это общество выдвинуло идею создания специального туристического маршрута – Золотого кольца России³³.

Для Ростова открывались широкие перспективы стать крупным туристическим центром.

В 1967 г. существовала выставка «Русское искусство резьбы по дереву XV-XIX веков», которая располагалась в Белой и Отдаточной палатах. На ней были представлены культовая резьба (скульптура, резные царские врата), народная резьба по дереву (прялки, вальки, санки, солонки, пряничные доски). Автор ее научный сотрудник Жаворонкова С. основной целью этой выставки указывала стремление познакомить зрителя со всеми видами резьбы на основе фондов и попутное исследование произведений. Предполагалось, что после закрытия выставки часть из них войдет в хронологическую экспозицию художественного отдела музея. Не случайно в качестве второй причины указана необходимость изучения экспонатов, подавляющее большинство предметов прикладного искусства на тот период было не только не изучено, но даже не описано³⁴.

В 1969 г. произошла реорганизация Государственного Ярославо-Ростовского историко-архитектурного музея-заповедника в Государственный Ярославский историко-архитектурный музей-заповедник, Государственный Ростово-Ярославский архитектурно-художественный музей-заповедник и Ярославский художественный музей³⁵.

В мае того же года Ростовский Молодежный Центр принял первых туристов.

Итак, для прикладных коллекций этот период был настоящим Темным царством. Начатая в 20-е гг. работа по описанию и изучению была прервана. Вновь о ее необходимости заговорили только в 1956 г. Приступили же к описанию еще позднее, и продвигалось оно очень медленно, поскольку научная подготовка большинства сотрудников была очень слабой. В результате небрежного отношения музей лишился значительной части поступлений. Методы экспозиционного показа прикладных коллекций не совершенствовались. Тематическая форма показа бытовых предметов, реализованная в экспозиции Княжьих теремов уходит своими корнями еще к МЦД. Подбор экспонатов для отдельных выставок в основном базировался на материалах и технике. Художественная сторона экспонатов не осмысливалась и не выделялась, но к концу указанного периода уже наметился перелом.

1. Путеводитель по залам музея и архитектурному ансамблю Ростовского кремля. Ростов. 1958 г.
2. Л.П. Толпыгина. Воспоминания.
3. Брюханова Е. В. История комплектования и экспонирования предметов декоративно-прикладного и народного искусства ГМЗ «Ростовский кремль» // ИКРЗ 2001. Ростов, 2002. С. 310-320.
4. ГМЗРК. А-221. Л. 7-11.
5. ГМЗРК. А-225. Л. 27.
6. Там же. Л. 28-29.
7. ГМЗРК. А-229. Л. 1.
8. ГМЗРК. А-277. Л. 1 об., 2, 5.
9. ГМЗРК. А-1745.; Недостачи были и в 30-е гг. см. ГМЗРК. А-241. Л. 1.
10. ГМЗРК. А-1745.; ГМЗРК. А-270.
11. Там же.
12. Там же; Путеводитель по залам музея и архитектурному ансамблю Ростовского кремля. Ростов, 1958 г.
13. ГМЗРК. А-763.
14. ГМЗРК. А-755.
15. ГМЗРК. А-1745. ГМЗРК. А-1745.
16. ГМЗРК. А-777.;, А-799.
17. ГМЗРК. А-1745.
18. Там же.
19. Путеводитель по залам музея и архитектурному ансамблю Ростовского кремля. Ростов-Ярославский. 1958 г.
20. ГМЗРК. А-1745.
21. ГМЗРК. А-789, А-793.
22. ГМЗРК. А-768. Книга отзывов (1957-1958-е гг.)
23. ГМЗРК. А-795.
24. ГМЗРК. А-781. Л. 34. А-1060.
25. ГМЗРК. А-756.
26. ГМЗРК. А-1745. Толпыгина Л.П. Воспоминания.
27. ГМЗРК. А-1044. Л. 31.
28. Акты на списание хранятся в отделе фондов музея.
29. ГМЗРК. А-772.
30. Там же.
31. ГМЗРК. А-1044. Л. 16. О сгоревшем тогда диване красного дерева упоминает также Е.В. Ким в сноске к статье «К истории картинной галереи Ростовского музея 1950-60-е гг.» // ИКРЗ 2001. Ростов. 2002. С. 349.
32. ГМЗРК. А-1044. Л. 11.
33. Кудрявцев Ф. Золотое кольцо. Л. 1974. С. 9.
34. ГМЗРК. А-1359. Вопрос о необходимости научной инвентаризации художественного фонда музея звучал ещё в 1956 г . А-808. Л. 3.
35. ГМЗРК. А-1049. Л. 16.