В 1919 г. малолетние Николай и Михаил Покудины в 100 м к югу от села Краснова Шулецкой волости, что в 14 верстах от Ростова, на картофельном поле обнаружили клад русских монет XVI-XVII вв. Он был сдан в музей отцом мальчиков А.А. Покудиным гораздо позже, не ранее рубежа 1920-30-х гг., так как, судя по записи 1965 г. в книге поступлений, вкладчик являлся уже колхозником колхоза «Родина» Селищенского сельсовета Борисоглебского района1.
Находка прошла лишь первичную обработку. Научная ценность ее значительно снижена тем, что монеты не сразу попали в музей. Это вызывает сомнение в целостности клада. Всего А.А. Покудиным было передано 565 русских монет – денег и копеек. Русская копейка равнялась двум денгам и весила 0,68 г. вплоть до 1610 г.2 Более тщательное изучение клада показало, что самая ранняя монета в нем была отчеканена, видимо, в Ярославском удельном княжестве до 1463 г. На одной ее стороне в круговой неразборчивой надписи помещено нечеткое изображение всадника с саблей в высоко поднятой руке. На оборотной стороне едва просматривается человеческая фигура, обращенная влево. Перед ней находится еще одно непонятное изображение. Скорее всего, оборотная сторона была испорчена перечеканкой. Самые поздние монеты – 28 копеек, составившие около 5 % общего числа, вышли из стен монетного двора в царствование Василия Шуйского (1606-1610). Они позволили определить примерную дату зарытия клада. Среди остальных монет 31 экземпляр не поддается определению из-за очень плохой сохранности. Размеры и сильная потертость дают возможность отнести их к XVI в. 341 монета, или более 56% принадлежит чеканке времен Ивана Грозного. 154 денги и 10 копеек выпущены до 1547 г., 34 денги и 122 копейки – после 1547 г., 21 монета того же царствования, но неопределенного номинала. Еще 17 монет-копеек предположительно датируются втор. пол. XVI в. 2 денги и 52 копейки, или около 10% клада отчеканены при Федоре Ивановиче в 1584-1598 гг., 85 копеек, или 15% – при Борисе Годунове в 1598 – 1605 гг., 8 копеек, или 1,4% – при Лжедмитрии I в 1605-1606 гг.
Всего в кладе монет на сумму около 4,5 рублей. Хозяин его не был богатым человеком. Клады размером до 10 рублей принадлежали в основном посадским людям и крестьянам. Их насчитывается почти 60% из числа тех, что были зарыты в период от 1535 до 1613 гг.3 В XVII в. ремесленник в год зарабатывал примерно 3 рубля. Священнику городского монастырского подворья в год платили 4 рубля, московским стрельцам – от 4 до 7 рублей4. Знатным русским дворянам за службу полагались 12 рублей в год5. Клад мог принадлежать представителю любой из этих категорий людей. Однако, в нашем случае обладателем его, скорее всего, являлся крестьянин, торговавший на городском рынке продуктами своего хозяйства. К такому выводу приводит не только место обнаружения клада.
Высока вероятность того, что мы имеем дело с накопленной в течение достаточно продолжительного времени суммой, предназначенной для уплаты податей или какой-то серьезной покупки. Такие деньги всегда клали в кубышку и зарывали близко от дома. Основанием такому предположению служит сравнительно ровный погодный рост суммы клада. Это – весьма условный показатель, так как; к примеру, не было накопления в течение всего полувекового правления Ивана IV. Если такое допустить, то условно на год приходится 6-7 монет. В действительности эта цифра должна быть выше. Область предположений – штука неблагодарная. Мы можем точно утверждать лишь одно: во втор. пол. XVI в. обладатель клада мог иметь не менее 2,5 рублей. На один год царствования Федора Ивановича не приходится и 4 копеек. В конце правления Ивана Грозного и при его сыне Московское государство переживало хозяйственную «поруху», вызванную Ливонской войной и опричниной. Естественно, темп прироста суммы резко снизился. При Борисе Годунове дело несколько поправилось: 12 копеек в год. Цены на хлеб, особенно в неурожайные 1601-1603 гг., значительно выросли, и хозяин клада мог пуститься в спекуляции им, хотя много выручить не мог, поскольку население обнищало. В это время правительство выделило деньги на помощь голодающим и закупало хлеб в провинции по твердым ценам. В течение одного года правления Лжедмитрия I в средневековый «Сбербанк» отложено 8 копеек. Дело снова немного ухудшилось, хотя при Лжедмитрии I оживилась внешняя торговля, увеличился приток в Россию серебра, и стала более интенсивной денежная чеканка. При Василии Шуйском темп накопления опять начал повышаться. Возможно, он удвоился.
Путешественник-иностранец Даниил Принц так описал жизнь русского крестьянина XVI в.: «Их принуждают платить по нескольку денег каждую неделю великому князю и своим господам. Они имеют скот, плоды и, кроме того, что-нибудь из сельских вещей; отказывая себе во всем, они продают их соседним гражданам, а сами вместе с женами и детьми довольствуются черным хлебом, живут очень бедно, одеваются в толстейшее сукно...»6. Собрать быстро сумму в 4,5 рубля, учитывая низкие цены на товары первой необходимости, для крестьянина-торговца было нелегко. Он накапливал ее по крупицам и держал в укромном месте. Ему требовались время и значительные самоограничения. Обычный крестьянский торговый оборот не превышал 1-2 рублей7. В нач. XVII в. четверть ржаной муки (4 пуда) на московском рынке стоила 30 копеек, 1 пуд коровьего масла – 60 копеек, 1 курица – всего 1 копейку, 15 яиц – столько же, за овцу давали 12-18 копеек. Недорого стоила простая одежда. За 30-40 копеек продавали шубу из бараньей овчины, за 50 копеек – сермяжный зипун, за 10-12 копеек – 2 рубахи и пару холщовых портов, от 25 до 50 копеек – пара сапог. А вот чтобы купить 100 трехсаженных бревен, 13 досок и 100 гвоздей на строительство избы, например, отделившемуся сыну, требовалось выложить 7 рублей8. Суммы нашего клада хватило бы на 100 трехсаженных бревен и 4 гвоздя. Не исключен вариант с сельским ремесленником, доходы которых были не выше.
В целом дела владельца клада шли не так успешно, как ему хотелось бы. Об этом отчасти говорит плохая сохранность монет. Многие сильно потерты, деформированы, с утратами. Основными покупателями были простые люди, редко имевшие новенькие монеты, которые чаще оборачивались в более серьезных сделках или отправлялись в сокровищницы богачей. Наш хозяин также опустил бы новенькие копейки в свою кубышку взамен плохих, если бы они у него заводились. Даже монеты Василия Шуйского почти не отличались от более старых экземпляров. Этому есть объяснение. Правительство Василия Шуйского, нуждаясь в деньгах для выплаты жалования служилым людям, усиленно выпускало копейки. Монетный двор работал в авральном режиме, и штемпели быстро изнашивались. Это весьма значительно сказалось на качестве продукции.
Монеты из клада могли быть отчеканены именно такими «сработанными» штемпелями. Значительное окисление, деформации и сколы, возможно, связаны с неблагоприятными условиями его длительного хранения в семье Покудиных.
Невостребованный клад означает внезапную смерть его владельца, не успевшего сообщить о нем родственникам, или гибель всей семьи. В нашем случае это могло произойти не ранее осени 1608 г. На начало 1990-х гг. зафиксировано 117 кладов времени Василия Шуйского, на которые собраны сведения. Впрочем, не все учтены, подобно тому, о котором идет речь, поскольку фиксация началась слишком поздно. На 1606 г. приходится 25% всех кладов, на 1607-1608 гг. – 71%, на 1609-1610 гг. – всего 4%9. Интенсивное кладообразование в первой половине царствования Василия Шуйского было вызвано мощным казацко-крестьянским восстанием в 1606-1607 гг. под руководством Ивана Болотникова и началом в 1608 г. польской интервенции в Россию. Это свидетельство в пользу накопительного характера очень многих мелких кладов, так как до резкого всплеска социальной напряженности деньги были, а затем в результате польского разорения их количество резко уменьшилось. Осенью 1608 г. война, до того бушевавшая в южной половине России, перекинулась на север государства. Осадив Москву, польские интервенты двинули свои отряды по Ярославской дороге, опустошив огромную территорию вплоть до Заволжья. В октябре 1608 г. ими был захвачен и предан огню Ростов10. Недолгая польская оккупация сопровождалась грабежами населения и убийствами. Многие погибли в боях с захватчиками. Среди жертв оккупантов, по всей видимости, оказался и владелец обнаруженных в 1919 г. монет. Мы можем говорить не о зарытии клада, а о примерном времени, когда он таковым стал в буквальном смысле слова, то есть, из накопительной суммы превратился в невостребованное сокровище. Это произошло не ранее осени 1608 г.
Однако не исключено, что клад образовался несколько позднее. Причиной сомнений стала плохая сохранность монет Василия Шуйского. Один вариант объяснения этому факту уже был предложен выше. Но есть и другой. Не исключено, что некоторые монеты отчеканены штемпелями Василия Шуйского, но – интервентами. По крайней мере, такое подозрение вызывают две монеты, которые имеют довольно грубое оформление букв. Такое возможно при условии изготовления копии штемпеля Василия Шуйского или использования старого и изношенного. Впрочем, одна из указанных монет могла быть испорчена перечеканкой, или двойным ударом, что случалось тогда, когда монета, например, «прилипала» к чекану. Поляки занимались подделкой русских монет вплоть до своего поражения в 1612 г., а шведы – до 1617 г., когда был заключен Столбовский мирный договор между Россией и Швецией. Сомнения могло бы рассеять тщательное взвешивание подозрительных экземпляров. Известно, что Василий Шуйский для решения многочисленных финансовых проблем в 1610 г., впервые после денежной реформы 1534 г., установившей вес копейки в 0,68 г., пошел на порчу монеты. Он уменьшил ее вес до 0,64 г. Однако, имеющиеся физические повреждения вряд ли позволят получить точный результат и сделать правильный вывод. Поэтому временные рамки вероятного сокрытия клада могут быть расширены с осени – зимы 1608 г. до начала 1617 г. Это не отменяет предположения о накопительном его характере и принадлежности крестьянину подростовного села. Но в предложенном хронологическом диапазоне мы все же склоняемся к мысли, что клад в последний раз опустился в кубышку накануне или сразу после разгрома Ростова поляками в октябре 1608 г.
- Инвентарный номер КП-1662.
- Спасский И.Г. Русская монетная система. М., 1957. С. 58.
- Мельникова А. Булат и злато. М., 1990. С. 16.
- Там же. С. 14.
- Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. «Смута». МЛ 988. С. 246.
- Мельникова А. Указ. Соч. С. 9.
- Там же. С. 12.
- Там же. С. 6, 8.
- Там же. С. 60.
- Генкин Л.Б. Ярославский край и разгром польской интервенции в Московском государстве в начале XVII в. Ярославль, 1939. С. 69.
