Электронная библиотека

На протяжении двух десятилетий, с середины 40-х до середины 60-х гг. XIX в., архимандрит Поликарп являлся настоятелем Спасо-Яковлевского монастыря. Непосредственно перед тем, как обосноваться в Ростове и встать во главе Яковлевской обители, он около года провел в Петербурге на череде священнослужения. Петербургскому периоду его жизни посвящена настоящая работа. Документальной основой для нее стали письма Поликарпа, собственноручно написанные им в столице и адресованные его матери.

Архимандрит Поликарп родился в 1793 г. в Ярославле в семье священника кафедрального Успенского собора Петра Соснина¹, при крещении был назван Павлом. Он получил хорошее образование и, после успешного завершения курса Ярославской духовной семинарии, в октябре 1817 г. был произведен в священники. Десять лет Павел служил в церкви Николая Чудотворца Никольского погоста у Иисусова Креста, что в Ростовском уезде, затем два с половиной года прожил в Ростове, будучи настоятелем Покровского храма. В 1830 г., в возрасте 37 лет, он принял монашеский постриг с наречением имени Поликарп². Некоторое время провел в Астраханской епархии, где возглавлял семинарию и занимался преподавательской деятельностью. Осенью 1836 г. иеромонах Поликарп получил назначение во Владимирскую епархию и стал ректором Владимирской семинарии. В конце того же года он был удостоен сана архимандрита и произведен в настоятели Переславского Троице-Данилова монастыря³.

31 января 1845 г. синодальным указом архимандрит Поликарп был вызван в Санкт-Петербург на череду священнослужения, продолжавшуюся до 20 февраля 1846 г.⁴ Спустя год, в марте 1847 г. он был переведен в Ярославскую епархию и поставлен настоятелем Ростовского Спасо-Яковлевского монастыря⁵. После двадцатилетнего управления этой обителью, в 1867 г., архимандрит Поликарп был освобожден от настоятельской должности и оставлен в братстве на покое. 18 ноября 1868 г., в возрасте 75 лет, он скончался и был похоронен здесь же, около южной стены Зачатиевского собора⁶.

К настоящему времени в РГАДА, в фонде Спасо-Яковлевского монастыря, выявлены десять писем архимандрита Поликарпа к его матери, Марии Николаевне Сосниной⁷. Они датированы периодом с 20 марта по 17 декабря 1845 г. и относятся ко времени пребывания Поликарпа, тогда еще настоятеля Переславского монастыря и ректора Владимирской семинарии, в Петербурге. Тексты трех писем: от 10 апреля, 17 мая и 17 декабря 1845 г. опубликованы в приложении к настоящей работе. Судя по всему, сохранились не все письма Поликарпа, относящиеся ко времени его петербургской жизни. Видимо, не уцелели, во всяком случае, пока не найдены ответные письма матери к сыну.

Письма Поликарпа довольно объемны и весьма интересны, их в равной степени отличает и богатство содержания, и живость изложения материала. Поражает его внимательное и заботливое отношение к матери: он интересуется ее самочувствием и настроением, заботится о том, чтобы она не ощущала недостатка в деньгах, принимает деятельное участие в решении ее насущных проблем. Каждое письмо начинается обращением «Милостивейшая Государыня, Матушка Марья Николаевна!», а заканчивается словами «остаюсь с сыновнею преданностию и почитанием» или «с совершенною преданностию и послушанием». Строки пронизаны сыновней любовью, искренней привязанностью и глубоким уважением к матери.

Письма полны редких подробностей и любопытных замечаний, что впрочем, легко объяснимо – Поликарп старался превратить их в интересное и увлекательное чтение для матери. Благодаря данной особенности, они становятся ценным источником для характеристики церковного быта северной столицы, менталитета представителей духовной иерархии, нравов православной среды.

Попытаемся, насколько позволяют эти письма, рассмотреть, каким оказался для архимандрита Поликарпа год его пребывания в столице.

Путешествие из Переславля в Петербург для настоятеля Данилова монастыря, началось 27 февраля 1845 г. Первая большая остановка была сделана в Троице-Сергиевой лавре, где Поликарп встретился с лаврским наместником, увиделся с ректором и с инспектором духовной академии. В ночь на 2 марта он прибыл в Москву, где намеревался посетить митрополита Филарета, однако, по его собственным словам: «принят быть по утру не мог, но оставаться на целой день в Москве мне не хотелось, почему я чрез час и отправился в путь свой дальнейший». По замечанию архимандрита, «дорога была весьма дурна до Вышняго Волочка, а от толе до самаго Петербурга уже была дорога очень хорошая. Ни в Твери, ни в Новгороде ни к кому не ходил, поспешая к своему назначенному месту»⁸.

В Петербург архимандрит Поликарп прибыл 8 марта, в четверг, в седьмом часу вечера. Таким образом, дорога до столицы заняла у него десять дней. Разместился он в Александро-Невской лавре, где останавливались все архиереи и архимандриты, вызываемые на годичное пребывание в столицу. Уже на следующий день после приезда Поликарп был представлен петербургскому митрополиту Ионе, чья резиденция располагалась здесь же, лавре, а потом, получив казенную карету, отправился наносить визиты прочим членам Синода. Как он с гордостью сообщал матери: все «принимали меня весьма хорошо. 12-го марта во 2-м часу по полудни являлся я в полное присутствие Св. Синода, и с этого дня начата считаться новая моя здесь служба»⁹.

Обязанности архимандрита Поликарпа, как и прочих монастырских настоятелей, вызываемых в Петербург, были довольно разнообразны, но, в целом, необременительны. Они сводились к участию в торжественных архиерейских священнослужениях, членству в Петербургской духовной консистории, подготовке и чтению проповедей. По собственному признанию Поликарпа, «трудов мне здесь, хотя довольно немало, но в сравнении с владимирскими много легче и безопаснее со стороны ответственности»¹⁰.

Уже через неделю после приезда в столицу, Поликарп в первый раз был определен к священнослужению в Казанском соборе: «14 марта, в среду 3-й недели поста я назначен был в 1-й раз к служению в Казанском соборе с Преосв. Викарным по случаю окончания выборов Дворянских по Спбургской Губернии и был приглашен к столу, которой бывает в сем случае от царя и где сидело более 200 особ. 17 марта опять было торжественное служение с другим викарием Ректором Академии Епископом Афанасием»¹¹.

Со 2 апреля 1845 г. архимандрит Поликарп был введен в должность присутствующего Петербургской духовной консистории. Как он писал, «почти каждодневно хожу в Спбургскую консисторию … Присутствия бывают здесь продолжительны, иногда до четырех часов»¹². Осенью он возглавил деятельность консистории, став «первоприсутствующим», о чем с гордостью сообщил матери в письме от 24 октября: «Трудов не мало, кажется, еще прибудет дел. Консистории здесь две, из которых в одной я присутствую первым. Бывши во Владимире я мало занимался консисторскими делами, а здесь привелось приняться вполне, и бывают нередко дела довольно трудныя, и иногда беру к себе домой на ночь. В Консисторию хожу почти каждый день»¹³.

К столичным обязанностям архимандрита Поликарпа относилось, также его членство в комитете по подготовке к открытию в Петербурге Воскресенского Новодевичьего женского монастыря. В письмах к матери он нередко вспоминал о своем участии в этом деле, сообщая ей те или иные новости о новой обители: «Монастырь будет первоклассной и общежительной, монахинь и послушниц будет до ста человек. Игумения уже назначена, но еще не посвящена за отсутствием из Спбурга Митрополита по Епархии. Кельи для нее и для нескольких монахинь уже отделаны и меблированы не только прилично, но даже роскошно; теперь помещено доколе в назначенном для монастыря доме около 20 монахинь и белиц, и служба производиться будет в домовой церкви, которая уже и отделана. Здесь все недолго – были бы деньги»¹⁴.

В целом же, пребывание в столице обогащало Поликарпа новыми впечатлениями. Вот как он об этом рассказывал в одном из своих первых писем: «Невиданные прежде мною весма многие предметы чрезвычайно меня занимают. 22 марта удостоился быть в Св. Синоде при наречении одного Архимандрита в Архиерея, а 25-го в день Благовещения, – при его посвящении, бывшем в Лавре, при чем было семь Архиереев, десять Архимандритов и вся Лаврская Братия. Собрание народу было премногочисленное. После литургии … дан был для духовных и светских особ великолепные обед, где обедали больше 80 лиц, и которой стоил, думаю, не менее тысячи рублей серебром»¹⁵.

Из писем архимандрита Поликарпа можно составить представление об условиях проживания духовных персон, вызывавшихся в Петербург. Приезжие размещались в Александро-Невской лавре, каждому предоставлялись отдельные апартаменты. Поликарпу поначалу не повезло – несколько месяцев он был вынужден делить кельи со своим предшественником, который не мог вернуться домой ранее наступления лета, и это обстоятельство их обоих весьма стесняло.

Пищу приезжие настоятели получали из монастырской трапезы, с условием последующего расчета. В одном из писем архимандрит Поликарп отмечал: «Касательно стола своего терпим иногда затруднения и недостатки. Хотя получаем порцию из Лаврской трапезы с платою денег, но пища иногда бывает скудна и плоха, иногда отпустят недостаточно, а ужина и никогда не бывает … Запасов почти никаких иметь нельзя, потому что ни хранить нет места, ни приготовлять из них кушенья негде. Дров также берем у эконома Лавры под особый щот, коих исходит немало, ибо комнаты не малы, и положить их негде, кроме общих сеней, отчего иногда и поворовывают»¹⁶.

Архимандрит Поликарп привез с собой в Петербург повара и келейника, но повара за ненадобностью вскоре отпустил назад, и вместо него вызвал к себе второго келейника, опасаясь за сохранность своего имущества в лавре. Как он сам писал, «ожидаю к себе другаго послушника, а с одним прожить здесь никак невозможно, даже нельзя оставить комнат без человека, а закрыть замком и уходить куда-либо столь опасно, что почти никто так не делают здесь и лаврские монахи»¹⁷.

Столичная жизнь требовала немалых расходов. Вот что об этом архимандрит Поликарп сообщал матери в своем майском письме: из лавры «в самый город выезжаю редко, потому что дорого, так что почти менее целковаго нельзя извощика найти, а пешком ходить неприлично. Расходы на другие предметы также очень велики; видно этот год мне не дешев придется»¹⁸.

В июне Поликарп простыл и, по собственному признанию, «более двух недель находился болен жестокою простудною лихорадкою … Пролечил, … думаю, до ста рублей, лекарь ездил иногда по два раза в день»¹⁹. Впрочем, в том же письме он сообщил матери о своем выздоровлении и утешал тем, что «Петербург – такой город, что редкой из новоприезжающих не испытает перемены здоровья, от климата ли, от воды ли, или от чего другаго»²⁰.

Как бы то ни было, в феврале 1846 г., по истечении годичного срока со времени прибытия в Петербурге, архимандрит Поликарп покинул столицу и вернулся к своим прежним обязанностям владимирского ректора и даниловского настоятеля. Следует подчеркнуть, что годовое пребывание в Петербурге имело для него весьма важные последствия и круто изменило его судьбу. Ведь всего через год после возвращения из столицы, архимандрит Поликарп получил значительное повышение – был переведен в Ростов и стал во главе одного из известнейших монастырей России – ставропигиального Спасо-Яковлевского монастыря, явившегося последним местом его служения.

1. РФ ГАЯО. Ф. 371. Оп. 2. Д. 83. Л. 36 об.
2. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 409. Л. 2 об.-3.
3. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 409. Л. 4 об.-5.
4. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 409. Л. 5 об.-6.
5. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 409. Л. 6 об.-7.
6. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1530. Л. 1.
7. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 1-19 об.
8. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 18 об.
9. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 19.
10. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 7.
11. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 19 об.
12. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 14, 11.
13. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 3 об.
14. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 7-7 об.
15. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 17-17 об.
16. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 4 об.
17. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 14 об.
18. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 114-4 об.
19. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 11.
20. РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 9.

Приложение

1845 г., 10 апреля. Письмо архимандрита Поликарпа матери.

«Милостивейшая Государыня Матушка Марья Николаевна.
Поздравляю Вас со светлым праздником пасхи и желаю, дабы Господь сподобил Вас сретить и провести оный со утешением и душевным спокойствием. Знаю, что нынешний праздник не может принести Вам того утешения, какое находили вы во Владимире, ибо вы привыкли к тишине и уединению, а теперь обстоятельства привели проводить оный в кругу немалаго семейства, хотя и роднаго, но по старости и дряхлости вашей не могущаго всегда согласоваться с вашим характером и привычками. Соображая все это, хочу посоветовать Вам, к Вашему утешению и успокоению, и никак не к обиде семейства братца Александра Петровича, не лучше ли будет, когда братец будет отправлять в Ярославль после Пасхи своего Николаши, отправиться с ним и Вам, и в Ярославле, как городе родном, найти себе для квартиры где нибудь отдельный уголок и вместе с Марьей Петровной пожить до моего из Спбурга возврата во Владимир, или до другой какой-либо перемены обстоятельств. Об этом я сею же почтою пишу и в Ярославль к дядюшке О. Протоиерею Александру Николаевичу. Для нанятия квартиры и на другия потребы для вас на имя его я велел своему казначею выслать 50 р. асс., которых вам на первой раз будет надолго. Все это прописываю по этой почте и в Вятку к брату Преосв. Неофиту. Ваше письмо ко мне, писанное от 28 марта, я получил 4-го Апреля, но при чтении в некоторых местах не разобрал слов. О своем пребывании в Спбурге уведомляю вас, что оно довольно спокойно, только не совсем удобно по причине помещения в одних комнатах с о. ректором Астраханским, но он на Фоминой неделе непременно отправится опять в Астрахань. С ним я думаю отпустить своего повара Павла. Здесь мне нужен не повар, а просто кто-нибудь, но с одним Николаем остаться также никак нельзя. Почему хочу вытребовать вместо Павла кого-нибудь другаго и хорошо бы из послушников. Климат здешний и вода досель не производили на меня (Слава Богу) никакого вреднаго влияния, как нередко случается с новоприезжими. Выездов в самый город мало имею, кроме обязанностей службы, как по неудобству найма лошадей, так и по начинающейся здесь сырой и непостоянной погоде. Невиданные прежде мною весма многие предметы чрезвычайно меня занимают. 22 марта удостоился быть в Св. Синоде при наречении одного Архимандрита в Архиерея, а 25-го в день Благовещения, при его посвящении, бывшем в Лавре, при чем было семь Архиереев, десять Архимандритов и вся Лаврская Братия. Собрание народу было премногочисленное. После литургии, как по сему случаю, так и по случаю пожалованнаго Митрополиту Антонию Ордена Св. Андрея Первозваннаго, дан был для духовных и светских особ великолепные обед, где обедали больше 80 лиц, и которой стоил, думаю, не менее тысячи рублей серебром. Теперь озабочиваюсь приготовлением проповеди на 21-е апреля, которую должен представить, по крайней мере, на страстной неделе. Со 2-го апреля я введен в должность присутствующаго Спбургской Консистории, каковая обязанность здесь, как говорят, довольно нелегка. По окончании сочинения проповеди займусь писанием писем: к Преосв. Парфению, к Преосв. Неофиту, к Ростовскому О. Архимандриту, к дядюшке О. Протоиерею в Ярославль и напоследок к своему О. Казначею, а больше не надеюсь успеть, и это как Бог поможет; почта от Лавры не ближе семи верст, а поэтому приготовлять письма нужно все вдруг для того, чтоб не посылать за каждым.

Остаюсь с истинным почтением, совершенно преданный Сын Ваш
Влад. Сем. Рект. Архим. Поликарп.
1845 года. Апреля 10-го дня. Спб.
Завтра назначен служить, спешу в церковь».

РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 16-17 об.

1845 г., 17 мая. Письмо архимандрита Поликарпа матери.

«Милостивейшая Государыня Матушка Марья Николаевна!

Письмо Ваше от 2-го мая я получил 8-го мая, но раньше 17-го мая отвечать Вам на оное никак не мог. Послано было от меня к Вам письмо 8-го же мая по утру, а вечером в тот же день получено Ваше. И подосадовал я, что так разошлись наши письма. Я, слава Богу, доселе нахожусь в обыкновенном здоровье, занятий и здесь очень немало, служения довольно часто бывают; и помещение мое все еще не удобно, но кажется, скоро товарищ мой отправится из Спбурга, и мне будет свободнее. Николай живет у меня хорошо, только иногда скучает, Павла отпустил я из Спбурга и вместо его ожидаю другаго послушника к себе.

Вполне понимаю, что по привычке вашей к одиначеству и уединению, жизнь у брата Александра Петровича, как человека обязаннаго семейством и развлеченнаго домашними и должностными обстоятельствами вам не может понравиться, почему я с своей стороны одобряю намерение ваше пожить в Переславском Федоровском монастыре до моего возвращения из СПб., если Бог благоволит; и поэтому делаю распоряжение к вашему туда переезду, пишу письмо к своему О. казначею и таковыя же писма к старой и новой игуменьям. Более писать к вам некогда, и кажется, почти нечего. Любезнейшему братцу Александру Петровичу с Анной Васильевной и их милыми детьми свидетельствую душевное почтение и любовь, и искреннее братское желание всем им всякаго благополучия и щастия.

Остаюсь с совершенною преданностию и сыновним почтением
Влад. Сем. Рект. Архим. Поликарп.
1845 года, мая 17 дня. СПбург».

РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 13–13 об.

1845 г., 17 декабря. Письмо архимандрита Поликарпа матери.

«Милостивейшая Государыня Матушка Мария Николаевна!

Поздравляю Вас с великим Праздником Рождества Христова и наступлением новаго года; да даст Вам днесь Рожденный видеть в наступающее новое лето дни радости и благополучия!

Слава и благодарение Господу, что благоволил мне приблизиться к окончанию моего здесь пребывания; на прошедшей неделе послано уже требование на наше место новых Архимандритов из Тамбова и из Кишинева, по приезде их будем просить увольнения к своим местам. Впрочем, настоящий месяц для меня очень труден, потому что кроме обыкновенных занятий служениями и делами, и как по консистории, так и по особой комиссии в ново открытом здешнем монастыре женском, я весьма озабочен приготовлением на новой год проповеди. К тому ж нельзя оставить вовсе и обыкновения поздравительных писем с праздником и Новым годом, которых кажется надобно отпустить поболее десятка. Все это тем труднее, что надобно делать почти в одно и то же время. Обратный путь из Петербурга, когда буду уволен, намереваюсь предпринять чрез Ярославль; впрочем, я постараюсь вас предуведомить пред самым своим выездом об этом; ибо оный не может быть ранее февраля, следовательно, еще успеем зделать переписку между собою.

Новостей в Спбурге наиболее интересных для нас, кажется, никаких нет. Зимы здесь еще почти нет, впрочем, открылась езда на санях и мосты на Неве наведены, а это здесь весьма важно. Раз я, поехав по утру в Девичий монастырь и сделав, что нужно, хотел возвратиться домой, но мост чрез Неву уже был разведен, и я должен был переехать в лодке, а карета моя оставлена была там, и не прежде возвращена была, как чрез четверы сутки. Более писать к Вам теперь не знаю что, да и кажется нечего доколь.

Прошу объявить мое глубочайшее почтение во первых, Матушке Игуменье Максимилле, потом Матушке Игуменье бывшей и прочим в монастыре, как то: Г-же казначее, так же Марии, Амфилохии, Варсонофии и другим. Варсонофия приезжала бы в Петербург, доколе я здесь, мог бы порекомендовать ее здешней Г-же Игуменье – такой доброй и умной, а родственники ее давно ожидают к себе. Объявите мое благословение и почитание, если будете видеться во время святок, Г-жам Корабовым, Курзаковой, Ярлыковым, Надежде Лаврентьевне Чичелевой и другим. Но извините – забыл – если Вам потребуются деньги по случаю праздника, то обратитесь к О. Казначею и возьмите, сколько будет потребно. Нужды ни в чем не имейте. Пребывайте благополучно в надежде недальняго уже со мною свидания.

Остаюсь навсегда преданный и усердный Сын Ваш
Архимандрит Поликарп.
1845 г. дек. 17 д.
Спб., Алекандронев. Лавра».

РГАДА. Ф. 1407. Оп. 1. Д. 1399. Л. 1-2.