Электронная библиотека

Гербы представителей православного духовенства XVII- XVIII вв. – явление, остающееся пока малоизученным¹. Иногда герб так отражался со своим владельцем, что становился зримой символической частью его личности, а в ряде случаев – обозначением сути его духовной и творческой деятельности. Мы можем предположить, что такие гербы ближе всего стоят к личной эмблеме, несколькими знаками – символами показывающей неизобразимые внутренние качества владельца эмблемы. В соответствии с закономерностями эмблематического мышления XVI-XVII вв., это явление могло иметь по крайней мере две стороны: во-первых, владелец мог получить (или выбрать) эмблему, исходя из объективных данных, в частности, особенностей характера и личных устремлений; во-вторых, эмблема могла задавать достаточно прочный образный строй, дополнительно формирующий строй личности, представлять подобие общего тона, определяющего главный акцент в его деятельности (или творчестве).

Герб свт. Димитрия Ростовского иногда можно видеть на его портретах, в отдельных случаях – на иконах². Это сердце с Орудиями Страданий – Копием и Губой – по сторонам, часто на гербовом щитке в виде барочного картуша. Нам ничего не известно о предпосылках для получения свт. Димитрием герба с такими знаками. Однако мы можем проследить некоторые примеры из сферы духовной культуры XVII в., представляющие две линии осмысления образа сердца, – в западной и восточной традиции. Мы предлагаем уделить им специальное внимание, поскольку они показывают особенности восприятия этого образа в духовной сфере, а также могут продемонстрировать возможности истолкования его в индивидуальном ключе, применительно к носителю образа³.

Общеизвестен культ сердца в западной традиции. Мы не будем рассматривать его подробно, лишь коснемся некоторых проявлений его в XVII в. Мало известны и практически не изучены примеры появления образа сердца в православной культуре XVII – нач. XVIII вв. Именно поэтому здесь мы обратимся к ним в первую очередь, притом сначала рассмотрим несколько примеров из духовных текстов, безусловно известных свт. Димитрию Ростовскому и имевшихся в его библиотеке⁴.

В «Ключе разумения» Иоанникия Галятовского, изданном в Киеве в 1659 г., содержится проповедь «На святых верховных апостолов Петра и Павла», где представлены примеры образа сердца и священных образов в сердцах христианских мучеников. Это именно примеры, с которыми должно отражаться сердце истинного христианина: «Так и теперь кто о Христе завше мыслит, тои мает Христа в сердцу своем»⁵. Перечислим три фрагмента. Св. Игнатий, ученик Иоанна Богослова, сказал своим мучителям об имени Христовом: «…маю тое имя насердцу написанное…» Мучители, «вынявши знего сердце, розрезали надвое, и знашли там золотыми летерами написанное имя IС ХС»⁶. Затем упомянуты св. Маргарита, которая «мыслила о Рождестве Христовом, а гды оумерла, знашли в сердцу еи коштовную Перлу (драгоценную жемчужину, что соответствует имени святой. – Ю.З.), на которой был образ Рождества Христова»⁷. В связи с темой Страданий Христа особенно замечательно воспоминание о св. Кларе: «…Кляра девица… мыслила о муце Христовой… а гды оумерла, знашли в сердцу еи Христа на кресте распятого, знашли Венец терновый, знашли столп, и иншии инструменты муки Христовой»⁸.

Фрагменты заимствованы из западных источников; воспоминаются св. Маргарита и св. Клара, почитаемые западной церковью. Здесь они акцентированы как христианские мученицы, имевшие истинное отражение Христа в своем сердце, а образ сердца со знаками Бога в нем, традиционный для католической культуры, переведен в сферу православных образов.

Еще более примечательны фрагменты текстов Антония Радивиловского. В «Венце Христовом», изданном в Киеве в 1688 г., содержится «Слово на неделю пятдесятную о сошествии Святого Духа» с общей темой сердца: «…дам им Сердце, да уведят мя, яко Аз есмь Господь» (Иер.24, 7), «притом сердце уподоблено Св. Духу⁹. Из западного источника Антоний Радивиловский заимствует эпизод с символическим образом сердца, из которого прорастают лилии, а также с образом Богоматери на золотом медальоне, сделанном «по подобию лелеи… з написом: Сердце Божее»¹⁰. Упоминая, что этим знаком были отмечены «Апостолы святые», автор взращивает образы христианских добродетелей и даров Святого Духа – Премудрости, Разума, Веры, – как лилии из «сего сердца, Духа Святаго». Так в православной литературе отчетливо возникает традиционный католический символ: сердце, увенчанное цветами лилий. По западной традиции, он имеет два основных значения: знак Богоматери (сердце, увенчанное терновым венцом и крестом, означает Христа), и обозначение христианина, следующего по пути добродетели¹¹. У Антония Радивиловского также приведены оба значения, притом в многогранном сочетании, когда к Богоматери относится образ лилии и сердца вместе, а сердце уподобляется Св. Духу, процветающему дарами – добродетелями; эти знаки носили на плащах и на груди воины «царя Наварры», что может представить параллель «воинам Христа» – апостолам – по сошествии Св. Духа. Традиция уподобления трех главных христианских добродетелей – Веры, Надежды, Любви – Св. Троице, так что Св. Дух относится к Любви, также определяет сравнение Св Духа с образом сердца: «…Дух Святый есть жилищем предвечной Любви»¹².

Вотивные серебряные подвески в виде сердец вкладывались в католические церкви на протяжении столетий. Не позднее XVII столетия маленькие образки-подвески в виде сердца появляются в восточнохристианской традиции. Их вырезали из дерева и заключали в серебряную оправу, иногда с жемчугом, драгоценными камнями и цветной эмалью. В Музеях Московского Кремля хранятся два таких образка (выражаю искреннюю благодарность Е.А. Моршаковой за необходимую консультацию и предоставленную возможность работы с этими памятниками). Один, датируемый предположительно кон. XVII в., сделан на Афоне. Он двусторонний: на одной стороне помещена резная полуфигура Христа в окружении святых, на другой – Богоматерь Знамение. Второй образок, очевидно, более ранний, датируется XVII в. и сделан на Руси (об этом свидетельствуют церковнославянские надписи); на нем представлено Распятие с предстоящими, а с оборотной стороны – изящное стилизованное изображение цветущего древа с плодом граната. Более ранняя датировка русского образка может указывать на то, что на Афоне, откуда, должно быть, и явились резные образки в виде сердца в восточной традиции, их начали изготовлять в более раннее время.

Существуют и особые вклады, позволяющие понять некоторые особенности истолкования образа христианского сердца. Например, в Сокровищнице собора Нотр-Дам в Шартре хранится вклад 1790 г. Елизаветы Французской в виде двух позолоченных сердец: одно увенчано лилиями и означает Марию, второе, с терновым венцом, – знак Христа. Однако имеется и второй уровень смысла, отмеченный надписями на обороте: увенчанное лилиями означает короля и королевскую фамилию; сердце с венцом – это Церковь Франции. Так отмечена духовная иерархия, в которой духовная власть выше мирской, при том, что они объединены в целое.

В западной традиции, сердце могло обозначать душу. В аллегорических композициях встречается символ: сердце с изображенным в центре раскрытым глазом, что является соответствием теме внутреннего духовного бодрствования. Например, в книге «Иисус и душа» нидерландского автора Я. Лейкена представлена фигура спящей Души-Психеи со зрячим сердцем в руке и юный Христос – Любовь Небесная, в параллели со строфой из Песни песней: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (5, 2)¹³. У иезуитского автора Гуго Германа в «Pia desideria» в ряду других духовных эмблем, показывающих становление души, имеется изображение души, отвергающей земную суету и выбирающей сердце в отражении с сердцем Христа¹⁴. Весьма показательны гравюры, сопровождающие опус иезуитского автора Иеремии Дрекселия «Илиотропион, или Сообразование человеческой воли с Божественной волей» в кельнском издании 1634 г.¹⁵: здесь следование человеческой воли за волей Божественной и подчинение человеческой души Богу символически представлено в виде двух сердец, притом символизирующее Бога сердце всегда изображается над сердцем, означающим человека и его душу. Особенно замечательна гравюра, представляющая два сердца, увенчанные одним венцом, что должно символизировать единение Божественной и человеческой воли, достигаемое следованием и подчинением Богу¹⁶.

Весьма примечательны западные гравюры, посвященные теме размышления о Страданиях Христа и использующие при этом образ сердца. На одной из гравюр в книге иезуитского автора Иоаннеса Давида «Невеста рая» 1607 г. изображена душа, восходящая к распятому Христу по лестнице, ведущей к Его сердцу; у подножия – фигура Богоматери с пронзившим Ее сердце мечом¹⁷. В «Школе сердца» 1629 г. с гравюрами фламандского мастера Б. Болсверта представлено распятое сердце, с изображением Любви Небесной в виде Ангела и фигуры души по сторонам¹⁸. В «Духовных картах» 1666 г. Йозефа а Санкта Барбары игральные карты преобразованы в духовные, укрепляющие душу и христианскую веру, а одна из гравированных здесь карт представляет сердце, увенчанное терновым венцом, с поднесенными к нему Орудиями Страданий¹⁹.

Вернемся, однако, к памятникам православной культуры. Одним из них является «Элегия к книгам», написанная другом свт. Димитрия Ростовского, местоблюстителем патриаршего престола Стефаном Яворским, перед смертью, в знак расставания и с любимой библиотекой, и с земной жизнью. Элегия написана на латыни; она сопровождала опись книг, завещанных владельцем в основанный им Нежинский монастырь. Для нас в связи с темой этого сообщения особенно важно то, что в две строфы Элегии автор вписал свой герб. Напомним: герб Стефана Яворского представляет стрелу, летящую вверх из центра горизонтально положенного полумесяца; над концами полумесяца – две звезды. Стефан Яворский вписал в Элегию драматическое осмысление фигур собственного герба, в связи с размышлениями о «последних вещах» – смерти и Страшном суде, о вечной Книге, в которую внесены деяния каждого:

O liber horrendus…
…et cordi fixa sagitta manet.
…stelliferosque poli sapienter dirigis orbes…²⁰

В переводе неизвестного автора, опубликованном в 1815 г., это звучит так: «книга, приводящая в ужас… сердце пронзается острою стрелою!.. [О Боже…коего премудрость предписывает пути] блестящим шарам, катящимся по усеянному звездами небу!»²¹. Примечательно, что в ряде стихотворных переводов Элегии, созданных в XVIII в., образ герба утрачен, сохранен только общий смысл поразившего сердце страха: «…сердцем увядаю»; «Страх имам велий и меч в сердце ощущаю»; «…страх и трепет ощущаю»; «…сердце замирает»²². Однако обозначенные в латинском оригинале образы стрелы, звездного неба и светил демонстрируют присутствие личного герба, словно загадка или шифр участвующего в общем строе текста.

В украинской духовной традиции, гербам и личным эмблемам могло придаваться особое значение, с необходимостью раскрывающее внутренние качества их владельцев. Так, например, у Антония Радивиловского в «словах на погреб Петра Могилы» неоднократно истолкован образ циркуля²³. У Иоанникия Галятовского в «Ключе разумения» (Киев, 1659) содержится «Наука албо способ зложения казаня на погребе», где специально рекомендуется истолкование герба в «словах на погребение»: «Концепт можешь з Гербу человека оумерлого взять… можешь взяти из Гелму, который над Гербом бывает…»²⁴. Есть даже упоминание стрелы: «Если на Гербе будет Стрела, уочини Фема (выбери тему. – Ю.З.): Положи мя яко стрелу избранну, и в туле своем сокрый мя» (Ис. 49, 2)²⁵.

Нам неизвестны тексты, обращенные специально к гербу свт. Димитрия Ростовского. Единственное, что мы можем предложить и чем бы мы хотели завершить это сообщение – образ сердца, возникающий в трудах свт. Димитрия. Страждущее сердце мы видим в «Богомысленном размышлении о пресвятых Страстех Господа нашего Иисуса Христа», где упомянуты «воздыхания сердечная.. слезныя капли» с воспоминанием Крови, пролившейся из ран и сердца Спасителя на Кресте (копье, ударившее Христа в бок, достигает самого сердца)²⁶. Страстной образ представлен в сердечном отражении души со Христом – это должно очистить и омыть душу. В конце текста показан образ Богоматери, словно с мечом в сердце: «…пречистой Матери своей под крестом стоящей, и люте сердце свое терзающей»²⁷.

Вслед за тем нельзя не вспомнить «Успенскую драму», в которой набожные христиане подносят к образу Богородицы пылающее сердце – «Купине сердце от побожных: Сердце Тебе приносят: Ты же, сердцем мати, Во молитвах ко Богу зволь им помогати»²⁸. В «Поучении в неделю пятуюнадесять по святом Дусе и отдании праздника Воздвижения… Креста Господня» свт. Димитрий призывает к сердечному воспоминанию трех дерев, из которых был сделан Крест Спасителя: «…на олтаре положу сердечном… поленца,» – и рисует великолепный образ крылатого, пламенеющего, увенчанного крестом сердца: «…слагаим тя [Крест] на холме сердечном, простираем крыле верования и любления… да не внесши внутрь [сердца] огня чуждаго»²⁹. Этим нам и хотелось бы завершить попытку обратиться к образу сердца в гербе свт. Димитрия Ростовского. Надеемся, что в дальнейшем тема может быть продолжена, особенно если удастся найти интерпретацию герба свт. Димитрия в текстах конца XVII-XIX столетий.

1. Это явление во многом отличается от правил светской геральдики, где герб утверждается «давностью употребления» и наследованием «по прямой нисходящей линии» (Лакиер Ф.Б. Русская геральдика. М., 1990. С. 24). Духовный герб давали однажды и лично.
2. Например, на иконе XVIII в. из собрания ГМИР и большом образе-парсуне из ГРМ, см.: Из истории реализма в русской живописи: Альбом. М., 1982. Ил. 5.
3. В случае, когда речь идет о духовном лице, нельзя не вспомнить прежде всего строфы из Второго послания к Коринфянам апостола Павла (3, 2,3): «Вы – наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; Вы показываете собою, что вы – письмо Христово, чрез служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живого, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца».
   В украинских книгах кирилловской печати втор. пол. XVII в. встречаются иллюстрации с изображением сердца, в первую очередь необходимо иметь в виду «Таблицу незримую сердца человеческого» из «Апостола» львовского издания 1666 г., где трикратно изображено сердце и подобраны цитаты из Библии. Ил. см.: Украинские книги кирилловской печати XVI-XVIII вв. / Кат. изд. ГБЛ. М., 1990. Вып. 2. Ч. 2. № 2365. Кат. № 188.
4. Опись книг свт. Димитрия Ростовского см.: Москвитянин. М., 1855. Т. 6. № 21, 22. С. 78 и далее; Шляпкин И.А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651-1709) / Записки историко-филологического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. Т. 24. СПб., 1891.
   В Описи названы «Фундамента» (Сочинения) Иоанникия Галятовского; «Огородок» отсутствует, однако в текстах свт. Димитрия имеются ссылки на него: святитель Димитрий активно использовал книги Антония Радивиловского.
5. Иоанникий Галятовский. Ключ разумения. Киев, 1659. Л. ЛА об.
6. Там же.
7. Там же.
8. Там же.
9. Антоний Радивиловский. Венец Христов. Киев, 1688. Л. ОЗ-ОЗ об.
10. Там же. Л. ОQ об. – П.
11. Например, в одной из эмблем из сб. Манниха: Mannich J. Sacra Emblemata. Nuernberg, 1624. S. 84.
12. Антоний Радивиловский. Венец Христов. Л. ОН.
13. Leyken J. Jesus en de Ziel. Een geestlycke Spiegel voor«t gemoed. Amsterdam, 1692. D. 2. № 14.
14. Herman H. (Soc. J.). Pia desideria emblematis elegiis et affectibus ss. patrum illustrata. Antverpen, 1624. Lib. 2. № 6.
    Напомним, что эта книга имелась в библиотеке Стефана Яворского, подробнее см.: Звездина Ю.Н. Книга из библиотеки Стефана Яворского – «Pia desideria» Германа Гуго // Иностранные специалисты в России XV-XVII веков. Тезисы научных чтений 24-25 сентября 2002 г. / Музеи Московского Кремля. М., 2002. С. 11-13.
15. Drexellius J. (Soc. J.) Heliotropium seu conformatio humanae voluntatis cum divina. Kolonia Agrippina, 1634.
    Издана на церковнославянском языке в переводе Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского и Сибирского, в Санкт-Петербурге в 1714г., вновь издана на русском языке в Москве в 2001 г. под авторством Иоанна (Максимовича).
16. Ibid. P. 155.
17. David J. (Soc. J.). Paradisus Sponsae. 1607; Knipping J.B. Iconography of the Counter Reformation in the Netherlands. Heaven of Earth. Leiden, 1974. Pl. 120.
18. Ibid. Pl. 102.
19. «a Sancta Barbara, Joseph. Gheestelijck kaartespel. 1666; Knipping J.B. Iconography… Pl. 104.
20. Маслов С.И. Библиотека Стефана Яворского. Киев, 1914. С. VI.
21. Стефан Яворский. Сказание об антихристе. Догмат о святых иконах. М., 1999. С. 282-283.
22. Там же. С. 278-282.
23. Марковский М. Антоний Радивиловский, южно-русский проповедник XVII в. / С приложением неизданных проповедей из «Огородка» и «Венца». Киев, 1894. С. 3, 9; Звездина Ю.Н. Аллегория у св. Димитрия Ростовского и эмблема у Антония Радивиловского // ИКРЗ. 1998. Ростов, 1999. С. 106-111.
24. Иоанникий Галятовский. Ключ разумения. Л. СМN об.
25. Цит. по Иоанникию Галятовскому. См.: Там же.
26. Свт. Димитрий митрополит Ростовский. Собрание разных поучительных слов и других сочинений. М., 1786. Ч. 1. Л. ОЗ.
27. Там же.
28. Успенская драма св. Димитрия Ростовского / Изд. М.Н. Сперанский.М., 1907. С. 41.
    Этот фрагмент весьма напоминает западный обычай поднесения вотивного сердца священному образу.
29. Свт. Димитрий митрополит Ростовский. Собрание разных поучительных слов… Ч. 3. Л. КЗ-КЗ об.; подробнее о символике дерев см.: Звездина Ю.Н. Растительная символика в памятниках духовной культуры позднего времени: возможности интерпретации // Научные чтения памяти И.П. Болотцевой / ЯХМ. Ярославль, 2003 (в печати).